Виктор. Темная история
Как только утром Виктор пришел на работу, он позвонил своим знакомым историкам, которые изучали белую эмиграцию. Один из них уже рассказывал ему о Шкляро-ве, когда он связывался с ним по просьбе Дока. У него в картотеке был Шкляров А.П., филолог из университета в Санкт-Петербурге (Петрограде). Участник Первой мировой войны. Затем в эмиграции. Виктор все это уже раньше пе ресказал Доку.
Сейчас Виктор снова с ним связался и спросил, печатал ли Шкляров что-нибудь про Византию. Историк повторил, что никаких публикаций у него нет. Правда, был скандал с его переводом книги о Византии, весь небольшой тираж которой сожгли. Видимо, немецкие цензоры нашли какую-то крамолу. Или кто-то на него очень сильно обиделся. А может, сам автор сжег его. Причина неизвестна. Ка кая-то темная история.
Тогда Виктор не узнал название этой уничтоженной книги. Историк его не знал. Уничтожена, значит, нет публикации, так он решил. Сейчас же он стал рыться в своих бумагах. Он отыскал в имеющихся у него эмигрантских каталогах три книги об истории Византии этого периода. Но ближе всего было название «Гибель империи ромеев». Автор – монах Григорий. Издана в Берлине в 1923 году. Но самое важное – напротив этого издания стояла пометка «тираж уничтожен». Это, видимо, и есть книга Шклярова. Все совпадает. Теперь Виктор знал уже достаточно, чтобы сказать о книге Альберту или Доку. Виктор решил, что лучше сказать сначала Альберту. Но о том, что тираж уничтожен, он ему не скажет. Пусть ищет.
Легенда о Ю. Поиск верного учения
Альберт снова вернулся к продолжению легенды.
Успех сопутствовал Ю несколько лет. Он купил себе дом и женился на молодой красивой девушке. Стал часто участвовать в пи рушках, где хвалили его и его картины.
Ю считал, что познал все премудрости искусства рисования и все реже писал картины.
Как-то раз в дом к нему пришел весь седой истощавший стран ник в заношенной одежде с котомкой за спиной и спросил Ю. Его встретила молодая жена, которая ждала дорогих гостей. Она увидела пришельца и, сунув ему кусок черствого хлеба, отправила восвояси. Старик успел оставить на пороге записку. Ю нашел ее позднее и прочитал: «Картину с волной нарисовал я». Он попытался найти старика, но никто не знал, куда он делся.
Прошло время, и у Ю начались проблемы с заработком. Дом, друзья и молодая жена требовали много денег, а его картины пере стали покупать. Говорили, что они не такие уж хорошие. Что он не вырисовывает детали. Затем, что картины его плохие, а хорошие рисует художник в соседнем городе. Деньги у Ю стали катастрофически уменьшаться. Молодая жена не смирилась и ушла от него к своим родным. В конце концов, Ю пришлось продать свой дом и по селиться в маленькой хижине.
Первое время Ю страдал от потерь, затем стал думать о при чинах произошедшего с ним. Он винил себя за то, что потерял путь и перестал работать. Он опять стал много рисовать, но картины, которые раньше нравились всем, теперь не представляли интереса. Почему?
Ю задумался, отчего та или иная картина нравится людям. По чему сегодня нравится одна картина, а завтра другая, над которой раньше смеялись или не замечали? Почему меняются мнения людей о прекрасном?
Он вспомнил про своего старого учителя, его совет очень был ему сейчас нужен. Его мучила совесть за поступок жены. Он провел много времени, размышляя об этом, и решил, что все неприятности и беды людей происходят оттого, что они не знают и не придерживаются правильного пути жизни.
Ю решил сам разобраться с этим вопросом. Он познакомился с ученым знатоком законов, который жил уединенно на краю поселения. У него было много свитков книг, и он разрешил Ю пользоваться ими.
День и ночь он стал читать книги о том, как следует жить людям. Каждая книга убеждала его в чем-то своем. Он соглашался с ней, считал ее очень правильной. Затем читал другую и тоже верил ей. И так он, прочитав десяток книг, пришел к выводу: все правы по-своему. Но должна же быть главная правда?
Ю стал сравнивать учения между собой и обнаружил, что они ведут себя как капризные дети. Каждая старалась доказать, что она самая правильная, лягнуть другую и принизить ее значение. Сравнил два десятка учений разных философов между собой. Одна критиковала другую, та следующую, и так доходили до первой. Круг замыкался. Никому не было дано остаться главной и правильной.
Почему не может быть устойчивого, абсолютного знания, та кого, чтобы каждое поколение как бы по кирпичику закладывало в это здание единой теории? И оно бы росло и росло, стремясь только вверх. Получается несколько другая картина. Одна идея сменяется прямо противоположной и пытается не оставить от своей соперницы камня на камне. Затем она сама уходит со сцены и пре вращается в смешную попытку, а то и глупость в глазах нового поколения.
Альберт улыбнулся, ему это напомнило признания одного из очевидцев событий 1917 года, который, на вопрос молодого комсомольца: «А почему ты не примкнул к большевикам во время революции? Ты бы сейчас знаешь где был?», ответил: «Знаешь, сынок, каждый по-своему был прав». Можно себе представить недоумение спрашивающего карьериста в то время, когда единственно верной была многократно переписываемая история одной выжившей в круговороте революций в России партии. «Да, все становится понятным, если заглядываешь в конец книги», – подумал Альберт.
Ю продолжал искать ответ на своей вопрос и заинтересовался историей популярного в то время учения, проповедавшего идею пра вильной жизни, уважения семьи, общины и государства. После тщательного ее изучения он с удивлением узнал, что она является только внучкой идеи, которая была известна намного раньше. То есть это уже повзрослевшая или переросшая себя идея.
Начал искать дальше, где же все-таки первооснова всех идей, заглянул в глубь истории, потратил много времени и опять нашел только подтверждение того, что одно учение заменялось другим, а последнее, пройдя несколько этапов, первым. Опять круг, который препятствовал или оградил Ю от познания истинной идеи.
