Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
– Теперь продолжим в четыре руки. Ты будешь тянуть из него факты, а я выводить из себя, когда появится возможность.
Приятно было наблюдать, как встряхнулся Уигфул, которому до сих пор приходилось довольствоваться лишь пассивным участием. Даймонд все это время один вел допрос, хотя до того, как инспектора назначили к нему на сомнительную роль недоучки, Уигфул самостоятельно расследовал два убийства. Даймонд держал его на втором плане не потому, что сомневался в его способностях. Наоборот. Согласно личному делу, Джон поступил на службу в полицию в двадцать четыре года, через год был переведен в управление уголовных расследований и быстро поднимался по служебной лестнице. Сообразительный малый, ему прочили большое будущее. Он получил диплом Открытого университета, легко сдал экзамены на повышение и удивительно рано заработал звание инспектора. Затем раскрыл пару местных бристольских убийств. Уигфулу не повезло, что Даймонда оправдали по делу Миссендейла, а то бы сейчас он вел и это расследование.
– Ну, как дела? – заботливо спросил суперинтендант у Джекмана, когда все собрались в допросной, и тут же испортил впечатление, показав, насколько ему неинтересен ответ. – Теперь коснемся нескольких часов, предшествующих смерти вашей жены. Готовы? Вопросы будет задавать инспектор Уигфул. – Даймонд поставил локоть на стол, обхватил рукой подбородок и замер, словно Нерон в Колизее в предвкушении захватывающего состязания.
Уигфул расположился на стуле напротив Джекмана. Из-за закручивающихся усов и широко поставленных карих глаз он не казался таким грозным, как Даймонд.
Уигфул начал мягким тоном:
– Если я правильно понял, сэр, вы заявили, что в последний раз видели жену живой в понедельник одиннадцатого сентября?
– Да.
– Можете припомнить что-нибудь из тех выходных?
– Вряд ли забуду, – спокойно произнес Джекман. – В субботу мэр города открыл посвященную Джейн Остен выставку. Я носился как ошпаренный.
– Волнения последней минуты?
– Не без того. В действительности к вечеру в четверг все уже было на месте. Сомневаюсь, что кто-нибудь из вас посетил выставку, но уверяю, получилось достойное зрелище. Не могу сказать, что мы полностью использовали бальный зал, но при помощи выставочных стендов и видеоаппаратуры создали впечатляющее пространство. Были одобрительные отзывы в общенациональной прессе, а для местных каналов телевидения мы подготовили специальные программы. Однако вам не интересно слушать про выставку.
– Если она имеет отношение к тому, что случилось…
Резкий выдох и скрип стула Даймонда не дал Уигфулу договорить. Суперинтендант понял, что допрос пошел не в ту сторону.
– Не представляю, какую роль могла сыграть выставка в том, что произошло, – признал Джекман. – Для меня смерть Джерри до сих пор необъяснима. Так мне рассказывать о тех выходных, как вы просили? Пятницу я провел в аэропорту Хитроу – встречал гостей.
Глаза Уигфула удивленно округлились.
– У вас были важные гости?
– Доктор Льюис Джанкер – американский ученый из Университета Питсбурга. Он специалист по Джейн Остен, чего не могу сказать о себе. Джанкер опубликовал несколько работ о ее романах, участвует в главном биографическом исследовании. Он услышал про нашу выставку и приурочил к ней свой отпуск. Мы переписывались все лето, и я пригласил его к нам провести выходные дни, на которые пришлось открытие выставки. К сожалению, его самолет опоздал. Должен был прилететь в пятницу в десять часов утра, а совершил посадку только в четыре. Хорошо, что выставка была готова накануне.
– Вы встречались раньше с доктором Джанкером?
– Нет. Лишь состояли в переписке. Для ученых обычное дело принимать коллег. Я и сам пользовался гостеприимством, когда ездил в Америку.
– Он провел с вами все выходные?
– До воскресенья. Присутствовал на открытии и задержался на день. Сказал много теплых слов. Я сбился с ног: организовывал интервью, сопровождал по выставке высоких гостей, а его пришлось предоставить самому себе. Хотя не совсем. С ним находилась Джерри. К моему удивлению, вызвалась сама – обычно ее не интересовало то, что происходило в университете. С Джанкером они поладили, хотя не представляю, какие находили темы для разговоров. Джерри за всю жизнь не прочитала ни одного серьезного романа.
– Она вела себя нормально?
– Зависит от того, что вы называете нормальным. С чужими превращалась в сплошное очарование. А сумасбродные взрывы, когда они случались, были направлены, главным образом, против меня. – Джекман тяжело вздохнул, словно винил себя за то, что поддался настроению и показал накопившуюся на душе горечь. – В общем, вечером в субботу мы падали с ног. Выставка закрылась в шесть часов. Мы втроем отправились в паб перекусить, а затем вернулись домой. Воскресное утро провели тихо, с газетами, а затем сходили в ближайший бар выпить пива и съесть по сэндвичу.
– Вы с доктором Джанкером?
– Да. Джерри, как обычно, нежилась в постели. Но поднялась вовремя, чтобы проводить гостя. Я отвез его на станцию примерно без пятнадцати четыре.
– Вы что-то говорили о паническом приступе…
Джекман кивнул:
– Это случилось тем же вечером.
– В воскресенье?
– Да. Не знаю, имеет ли это отношение к смерти Джерри. В связи с шумихой, вызванной подготовкой выставки, мне предложили много вещей, тематически связанных с Джейн Остен: модель корабля, на котором плавал капитаном ее брат, силуэты персонажей ее романов, ранние издания в особых переплетах и подобное. Лично подарили мне два письма, датированные 1800 годом, которые, если окажутся подлинниками, произведут сенсацию в литературных кругах. Очевидно, они написаны Джейн Остен тете, которая уже несколько лет проживала в Бате.
– Ничего себе подарочек, – прокомментировал инспектор.
Словно спохватившись, что переоценил значение писем, профессор быстро добавил:
– Они коротенькие и ничего любопытного в них не написано, но ученые могут заинтересоваться ими. Я не мог включить их в экспозицию без установления подлинности. Но, как легко догадаться, пришел в большое волнение. Очень хотел выставить, если письма не подделка. Естественно, показал доктору Джанкеру. Он знаком с почерком Джейн Остен лучше меня. И по его мнению, письма написаны ее рукой.
– Надо же! Как, вы говорите, они вам достались?
– Мне их передал человек, видевший, как я по телевидению рекламировал выставку. Даритель не хотел афишировать свой поступок, и я обещал уважать его желание. Думаю, эти письма находились в пачке с другими такими же старыми, которые некий филателист продал ради почтовых штемпелей. В то время почтовых марок не существовало. До того как появились конверты, письма писали на одной стороне листа, адрес на другой, затем лист сворачивался и запечатывался. Коллекционеры собирают такие письма ради штемпелей, однако они ценятся не так, как черная пенсовая или другие викторианские марки, и иногда их можно приобрести за бесценок.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
