Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Володя в первый класс пошёл в Ленинграде в школу на Мойке. Первые две недели в классе ему было очень интересно. Много пацанов и столько же девчонок с косичками, а одна такая красивая! Ленкой звали. Учительницу, между прочим, звали Мариванна, и это была правда! Это потом анекдоты про неё и Вовочку появились, но не про Сафронова, а про другого. Да и Мариванна в анекдотах была какая-то, ну совсем дура! На третью неделю стало скучно, потому что делать в классе было нечего. Дети учились рисовать палочки и кружочки, чтобы потом из них буквы получались, а Володя к этому времени подумывал, что бы ему сегодня почитать: например, что-нибудь из Пушкина про Попа с Балдой или про Лукоморье? На одном из уроков, когда начали изучать уже третью по счёту букву из алфавита, он неожиданно встал из-за парты и раздосадованный пошёл домой, даже не сказав Мариванне до свидания. Мариванна вызвала в школу маму – Марину для объяснений:
– Ваш Володя ещё очень маленький. Он не понимает, что такое дисциплина. Хочет – приходит на уроки, не хочет – не приходит. А если и придёт, так сидит и рожицы девочкам корчит такие, что они смеются и учиться у них не получается из-за него. Забирайте его и приводите в следующем году, когда он немного подрастёт и поумнеет…
Напрасно она сказала последнюю фразу, потому что Марина тут же забрала Володю и прямо из школы поехала в РОНО – Районный Отдел Народного Образования. В приёмной заведующего она написала заявление, в котором указала, что пришла по поводу сына героя – пограничника, капитана третьего ранга Сафронова, которого какая-то Мариванна обозвала дураком, потому что вместо палочек на уроках в классе, он своему отцу каждый день письма на пограничную службу пишет!
«Володя, покажи тёте заведующей, как ты читать умеешь!».
В общем, назавтра Мариванна сказала Марине, что до января Володю можно в школу не приводить. Даже не можно, а нужно! Она ему и так все пятёрки поставит. Только на пение и физкультуру всё равно ходить надо, потому что там другие преподаватели и подход к изучению этих предметов отличается от арифметики и русского языка. На этом и договорились. А в ноябре они вернулись в Кувшинку, где договорённость с Мариванной из Ленинграда не действовала, и пришлось опять идти в школу, где дети с ноября уже начали учиться читать, складывая слова из только что освоенных букв, а из слов – предложения типа: «Мама моет раму» и «Мы за мир». В классе стояло двенадцать парт. На двух передних сидели совсем маленькие первоклашки. Чуть сзади три парты занимали второклассники, за ними сидели ученики третьего класса, а остальное пространство принадлежало ученикам четвёртого. Урок шёл одновременно для всех четырёх классов. Учительница была одна и давала задания разновозрастным группам по очереди. Это была удача! Потому что, быстро написав предложение про раму, мир или маму, у Володи оставалось достаточно времени, чтобы понять и выполнить задание для второклассников.
Жизнь в Кувшинке налаживалась. Строительный батальон, расквартировавшийся здесь в прошлом году, построил, наконец, кирпичный дом, в котором была горячая вода и туалет в каждой квартире. Штаб распределил квартиры между старшими офицерами. Семье старпома большого корабля досталась двухкомнатная. Правда пятиметровую для Володи едва ли можно было назвать комнатой, но он в ней помещался благодаря своим собственным незначительным размерам. Выход в море становился всё более обыденным делом, а количество пойманных браконьеров уменьшалось. Стали чаще завозить приемлемые для офицерского питания продукты, в том числе и лук, без которого жить на севере было нельзя, иначе цынга – и нет больше зубов во рту офицера и его жены! Перед тем, как отправиться в Ленинград на свою предпоследнюю весеннюю сессию, Марина получила известие, которое обрадовало её и одновременно очень огорчило. Коля сообщил, что их с кораблём переводят на Камчатку, где они нужнее. Это означало, что они переезжают в город! Жизнь на краю света заканчивается! Неужели дождалась?!.. Но! Теперь от Ленинграда её будет отделять почти семь тысяч километров! Многовато. Опять дилемма! Но не от Марины зависело её разрешение, и не от Николая. Приказы не обсуждаются. Они выполняются, на чём и держится армия и флот. Скоро состоится их встреча с краем гейзеров и вулканов. А пока – сессия и летний отдых на море… Если получится.
3
Вместе не получилось, потому что Колиному кораблю надо было идти на Камчатку, чтобы оказаться там по планам командования не позднее середины сентября. Марина сдала свою сессию, а вслед за этим событием под звуки духового оркестра «Пурга» в последний раз отшвартовалась от причала в Кувшинской Салме. Отходом командовал капитан третьего ранга Николай Сафронов:
«Почти десять лет я был с тобой – Кувшинка! Я буду помнить тебя. Ты моя молодость и слава. Прощай! Теперь нас ждёт Дальний восток…».
Все до одного офицеры корабля столпились на мостике и, приложив ладони к козырькам, с грустью смотрели на отдаляющийся от них причал с оставшимися на нём друзьями и сослуживцами. Оркестр продолжал играть «Марш Славянки», но музыки на корабле было уже не слышно. Потом и верхушки сопок исчезли. Впереди был дальний поход по северо-морскому пути.
Поход длился уже полтора месяца, запас пресной воды подходил к концу. Пополнить его собирались только в Тикси, где была запланирована кратковременная стоянка. А сейчас на пресную воду был введён режим строгой экономии. Это означало, что ни в душ, ни в баню без особого разрешения старшего помощника член экипажа пойти не может, а значит будет очень скоро сильно пахнуть. С каждым днём ситуация становилась всё более критичной, но потом изменилась. Совершенно неожиданно при очередном заборе воды выяснилось, что вода за бортом пресная! Сибирские реки делали её пресной, вливая себя в океан безвозмездно от Оби до Лены. Забавно! В этот же день по экипажу была объявлена Баня! После того, как кубрики проветрились основательно, в них снова можно было спать вдыхая свежий воздух, а не наоборот. Девятого сентября пятьдесят девятого года Сторожевой Пограничный Корабль «Пурга» пришвартовался в маленькой бухте Солёное озеро в Петропавловске Камчатском, откуда уже через две недели отправился на «охоту» в Берингов пролив.
В середине октября самолёт ТУ-104, сделав по дороге из Ленинграда четыре остановки, приземлился в Петропавловске. С борта самолёта сошли мать и сын Сафроновы. Их встречал заместитель начальника штаба дивизиона капитан второго ранга Капустин. Коля застрял в Охотском море, гоняясь за японцами, бессовестно облавливающими чужие моря. Встретить жену с сыном он, естественно, не мог. До его приезда семью моряка поселили в «маневренном фонде», из которого им удалось выбраться не сразу. Только через полгода, почти одновременно с вступлением Николая в должность командира корабля, они переехали в двухкомнатную квартиру в новом доме. Квартира была точной копией той, в которой они прожили последний год в Кувшинке. В маленькой комнатке помещалась только кровать. Так что уроки Володе приходилось делать на кухне. А он и не возражал, потому что любил компанию. Это давало возможность поговорить и спеть пару песен, тем более, что мама была очень благодарным слушателем и собеседником. Прямо под квартирой находился продуктовый магазин с очень оригинальным ассортиментом. От стенки до стенки помещение магазина перегораживал прилавок. За прилавком стояла тётя Римма – жена заведующего продуктовым складом дивизиона майора интендантской службы товарища Мусихина Бориса Абрамовича. Безобразие необыкновенное, но встречающееся в войсках повсеместно. Всё, что можно было украсть или, выражаясь интендантским языком, списать, как просроченное или просто испорченное, списывалось и продавалось через тётю Римму. Тушёнка, например. Интересно, а был хоть кто-нибудь, кто об этом не знал? Наверное, нет! – все знали. Но по каким-то соображениям делали вид, что даже не догадывались. Или боялись? История напоминала детективную. Прямо, мафия какая-то, да и только. Только непонятно, кто у них был за «крёстного отца». Ну не комдив же! Слева от продавщицы стояла бочка с красной икрой пряного посола. Справа – такая же бочка, но с икрой малосольною, а прямо за впечатляющей тыльной частью тёти Риммы стояла бочка с икрой самой обыкновенной. Соседство с красной икрой трёх сортов в таком количестве и на протяжении нескольких лет делало всеми почитаемый деликатес отвратительным на вкус. Даже одно напоминание о нём будет вызывать у вас отрицательный рефлекс ещё очень и очень долго после того, как вы покинете Камчатку. Там же, в магазине, можно было купить уже упомянутую тушёнку, соль, сахар и муку. Иногда перловку или гречку. Что-то из овощей. Молочные продукты в магазине тёти Риммы не продавались. Хлопотно! Портятся быстро. За молоком и сметаной Марина посылала своего сына в лавку, которая находилась за невысокой сопкой в месте, которое называлось Кислая Яма.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
