– Если помощь мне будет заключаться в том, чтобы оставить эту жизнь, которую ты себе отвоевал, – согласишься?
– Не исключено, – сказал Канг Хо. – Я у тебя в долгу, тут спорить не о чем. Так какой помощи ты от меня хочешь?
– Войны с Самотом, – ответила она. – Мне понадобятся армия и элемент неожиданности, а Непорочные острова способны дать и то и другое. Если кто-нибудь и может предоставить мне острова, то это ты.
– И всё, что ли? – Канг Хо склонил голову набок, глядя искоса. – Зачем?
– Лейб мертв. – София жалела, что ее голос не срывается так же, как рвалось ее сердце, пока она рассказывала о своей беде, – но ощущала она только отчаянное желание услышать его ответ.
Далеко внизу волны бились о стены Цветочного Горшка.
– Ясно, – наконец произнес Канг Хо. – Но если ты права и все это дело рук королевы Индсорит, зачем развязывать войну? Почему бы не пришить королеву и не избавить всех от новых темных времен?
– Чтобы Вороненая Цепь ворвалась и заполнила вакуум, который я оставлю? Это правда кажется тебе хорошим планом? – София с удовольствием увидела гримасу, появившуюся на лице друга от такой перспективы.
– Ох… Нет, не кажется. Но ты не сможешь сражаться с верой, София.
– Увидишь.
– Мать твою, девочка! – Канг Хо покачал головой. – Значит, все, чего ты хочешь, – это убрать багряную королеву и Черную Папессу.
– Скажи, что они этого не заслужили, и я, может быть, передумаю.
– Это не вопрос, кто что заслужил. Сейчас первый мир на памяти людей, и если ты начнешь долбать Самот и греметь Цепью, то заинтересуется остальная часть империи. А потом заинтересуется вся Звезда. А после мы окажемся точно там, откуда начинали, – даже до того, как вышли на войну с королем Калдруутом, до того, как обзавелись хоть одним союзником, выиграли первую битву… Только сейчас мы на добрых тридцать лет старше.
– На тридцать лет мудрее.
– На тридцать лет жирнее и медлительнее. Ты убила Калдруута почти четверть века назад, только подумай об этом! Демоны ада, не рассказывай мне, что ты не чувствовала себя старой двадцать лет назад, когда провернула этот трюк с исчезновением. Я вот точно чувствовал и сейчас не кажусь себе намного моложе. Мы сражались за мир, София, и мир наконец-то наступил, вот он. Так что, может быть…
– Ты сражался за серебро, Канг Хо, за серебро, и сталь, и славу, и власть – в точности как и я, – перебила его София, разозлившись больше, чем следовало, от его справедливых и разумных доводов. – Это уже позднее мы добавили к ним мир с процветанием и всякое там «лучшее завтра»: когда начали ощущать годы и увидели, что есть еще, может быть, шанс сделать немного добра после целой жизни зла.
– Лучше поздно, чем никогда?
– Демонски верно. И весь мир, который они знают, дала им я, а они меня предали. Самот зовет себя столицей Багряной империи – что ж, настало время напомнить всем, как империя пришла к этому цвету. Они сами навлекли это на себя.
– Они не сделали ничего, – заметил Канг Хо своим проклятым умиротворяющим тоном. – Если королева предала тебя и приказала убить твоих людей, то, очевидно, следует винить ее – ну и нельзя отрицать, что у солдат, исполнявших этот приказ, кровь на руках… Но зачем погружать в хаос всю империю? Всю, демон подери, Звезду?
– Потому что мало отплатить кровью за кровь, – ответила София, и к запаху дыма, тянувшегося из ее забытой трубки, добавился звон железа. – Потому что те, кто придут за нами, должны узнать, что значит быть справедливым, – и не просто следующая провинция, которая попытается контролировать империю, но, как ты сказал, вся, демон подери, Звезда. Весь мир узнает, что бывает из-за нарушенной клятвы. Я совершила ошибку тогда, много лет назад, сбежав, и вернулась навести порядок. Я заплатила за свои преступления и заплачу еще – я к этому готова. Я это заслужила. Но я не собираюсь отправляться в ад одна, и я прокляну каждого встречного, прежде чем позволю Звезде продолжать жить так, будто ничего не случилось. Мир был куплен определенной ценой, Канг Хо, и если Самот решил нарушить договор, то, боюсь, ему придется найти для этой цели другие средства.
– Ты готова спалить все Лучи Звезды заодно с империей, только чтобы свершить свою месть? – Канг Хо нахмурился, глядя в погасшую трубку. – Ну, в одном ты меня, по крайней мере, убедила.
– В чем это?
– Ты определенно настоящая София.
Да, такой она и была, сколько бы ни старалась притворяться другой двадцать последних лет. Теперь она ощущала свои годы без всяких скидок, и от этих речеизлияний на голодный желудок и изрядной порции тубака голова немножко плыла и кружилась. К счастью, осталось задать всего один вопрос.
– Так ты поможешь?
– А взамен получу свою дочь обратно? – Канг Хо говорил не сердито, а только печально. – Это слишком холодная игра даже для тебя.
– Твою дочь? – Слова стали пушистыми и плотными у Софии на языке… в сознании…
Она попыталась встать, упала на колени, сшибла столик для калди. Тонкий яд – не ощущалось ничего, кроме приятного пощипывания крепкого тубака, – и вот она уже валяется на траве. Предательство Канг Хо удивляло меньше, чем Мордолизово, – тысячу раз до сих пор демон не только предупреждал хозяйку об опасности, но и активно защищал, а теперь позволил ей упасть, даже не тявкнув. Демон взбежал на холм и блеснул перед Софией яркими белыми зубами как раз в тот момент, когда она, больше не в силах цепляться за мир яви, уплыла в его царство.
Глава 14
Дорога Отчаянных вела через Пантеранские пустоши почти напрямую, заходя в пустыню намного глубже, чем любой другой маршрут, и потому кишела опасностями. Бандиты не таились в засаде, только когда на них нападал кто-то еще более неприятный и занимал их место в пещерах, выходящих на подступы к дороге на южном и северном краях пустыни. Хотя более узкие и тенистые ущелья Дороги Отчаянных отталкивали большинство богуан, песчаные склоны и груды сланца, обычно перегораживавшие тракт, облюбовали куда более страшные барханные крокодилы, а пустынные осы строили гнезда размером с амбар везде, где только звучал легчайший намек на булькающий средь камней родник.
Даже если путника не ограбят, не съедят, не насажают в него личинок и не сделают с ним чего похуже, он посреди пустоши, и, в какую бы сторону ни пошел, нужны недели, чтобы добраться до единственного оазиса на пути, храма Голодных Песков; и ночи будут длинными, а дни – короткими. Прежде чем пустить в свои ворота, заправлявшие там прокаженные настаивали, чтобы путники совершали всякие нелепые, опасные и еретические ритуалы – помимо выплачивания грабительской пошлины. Марото путешествовал по Дороге Отчаянных только раз, почти тридцать лет назад, и ясно помнил, как обещал себе, что больше в пустоши ни ногой, если только сможет этого избежать… и даже если не сможет, то ни в коем случае не пойдет этим путем.
Ему вполне удавалось держать слово, данное другим, и неплохо держать, так почему же он настолько слаб по отношению к себе?
