— Ну, как хочешь. Не обидишься, если я оставлю тебя сейчас?
— Разумеется, нет, все отлично.
Она зашла в свою комнату. Фиона давно уже ориентировалась здесь. Точно помнила, где находятся кровать, стул, куда класть свою одежду. Но сегодня она не могла сконцентрироваться и врезалась прямо в стенной шкаф. Ударилась не сильно, но этот шок оказался последней каплей. Кое-как Фиона добралась до кровати и разрыдалась.
Все, все шло не так! Она так ждала приезда Фреда! Впервые ждала чего-то с тех пор, как ей объявили об операции. А он так груб с ней. Лучше бы он не приезжал. А теперь предстоит терпеть его командные замашки еще целых четыре дня, и она ничего не может поделать!
Самое ужасное, что он знает это. Знает, что в беспомощном состоянии она не может просто под каким-то незначащим предлогом извиниться перед миссис Дюран, вызвать Финдена и укатить назад в Лондон. Как он, наверное, рассчитал, она не может даже добраться до телефонного аппарата.
Фиона не представляла, как долго пролежала на кровати, рыдая так, что ее сердце разрывалось от жалости к себе. Вдруг, к своему ужасу, она услышала, как дверь тихо открылась. Наверное, миссис Дюран зашла, как и обещала. Фиона замерла. Фред не включил свет, так что если она будет молчать, то, может, добрая женщина решит, что она спит и оставит ее в покое.
Она уже поздравила себя с успехом, как вдруг раздался щелчок выключателя. В следующий миг руки, которые были так ей знакомы, руки Фреда, прикоснулись к ней. Фред прижал ее к себе так крепко, что Фиона услышала, как быстро бьется его сердце.
— Фиона, — произнес он с болью, — почему ты плачешь? Из-за меня?
— Из-за тебя, и из-за всего остального, — всхлипнула она.
Он вытер своим носовым платком ее заплаканные глаза:
— Может, нам поговорить прямо сейчас?
— Если ты снова собираешься довести меня… — напряглась женщина.
— Я не собираюсь поучать тебя, — она почувствовала напряжение в его голосе, которого никогда раньше не замечала. — Я хотел спросить, как ты относишься к идее выйти за меня замуж?
— Ты шутишь? — выпалила она.
— Даже я понимаю, когда можно шутить, а когда нет, — сердито возразил Фред. — Ты хочешь, чтобы я повторил? Я люблю тебя. И несмотря на все твои деньги, прошу стать моей женой.
— Прости, Фред, у меня нечаянно вырвалось. — Фиона все еще находилась в замешательстве. — Просто я не понимаю, почему ты хочешь это сделать.
— Опять твой комплекс неполноценности! Ведь я уже говорил, что ты очаровательная девушка и можешь быть чрезвычайно милой, когда захочешь, — ты умна, обаятельна… мне продолжать?..
— Ты забыл одну важную вещь. Я могу остаться слепой. На всю жизнь.
— Именно этого я и ожидал, — объявил Фред. — Помнишь, ты как-то спросила, женюсь ли я на слепой девушке, и я ответил — да, если полюблю ее?
— Теперь вспомнила. Но я никогда не предполагала, что буду служить проверкой этого предположения. — Ей удалось кое-как улыбнуться.
— Есть еще кое-что. Спорю, тебе не говорил этого ни один мужчина. — В его голосе вновь раздались ворчливые нотки, хотя он по-прежнему не выпускал ее из объятий. — Мне наплевать на твои деньги. Я бы предпочел, чтобы ты не имела гроша в кармане. Я люблю тебя. Я хочу посвятить остаток моей жизни заботе о тебе. Что касается остального, оно не имеет для меня значения.
Фиона заговорила не сразу. Предложение Фреда было не просто шоком для нее, но и совершенно сбило ее с толку. Ей трудно было поверить — только что она плакала из-за его жестокого с ней обращения. Фиона тщетно пыталась проанализировать, как на самом деле относится к Фреду, переходя от бурной ненависти к осознанию того, что он единственный человек, на кого она может положиться.
— Я очень хорошо отношусь к тебе, — наконец вымолвила женщина. — Даже когда ты рычишь на меня и приводишь меня в ярость. — Она неуверенно засмеялась. — Но я не люблю тебя.
— Все еще никак не забудешь своего Ивса? — огрызнулся Фред.
— Это неудивительно. Прошло всего два месяца с тех пор, как мы праздновали наше обручение, — оправдываясь, возразила она. — Но на самом деле я больше не хочу Бобби. Я могу честно сказать, что не слишком много думала о нем с тех пор, как очутилась здесь. Бобби — часть прошлого, — она прикрыла глаза руками, — того прошлого, в котором я видела.
Фред почувствовал, как бедная малышка дрожит в его руках.
— Если честно, только в эти минуты я поняла, что больше не люблю Бобби. А может, и никогда не любила. Наверное, это было просто повторением пройденного. Мне было так жаль, что он беден и что его семья несправедлива к нему. Он был тем, кто, как я считала, нуждался во мне, и я могла многое ему дать, поэтому я вообразила, что снова люблю…
— Помнишь тот вечер, когда я показывал тебе Челси? — прервал ее Фред. — И когда я сказал, куда мы собираемся, ты отбросила свое норковое манто и бриллианты, а надела свитер и белое шерстяное пальто. Я тогда сказал тебе: «Детка, ты быстро учишься». Теперь я говорю это снова. Только на этот раз ты стала понимать себя, что гораздо важнее, чем выбирать соответствующую случаю одежду.
— Ты так редко хвалишь меня. Хорошо, если бы ты записал эти слова, хотя, — у нее перехватило дыхание, — может, я не смогу их прочесть.
— Ты сможешь. Скоро наступит этот день.
— О, не надо. — Она теснее прижалась к нему. — С одной вещью я борюсь с тех пор, как вышла из приемной доктора Лоррингэма, — не давать воли ложному оптимизму.
— Святая надежда — это кое-что другое, нежели ложный оптимизм, — запротестовал он. — Но вернемся к нашему разговору. Ты выйдешь за меня?
— Я не знаю. Ведь я уже сказала, что не люблю тебя. Это было бы нечестно по отношению к тебе.
— Я сам решу, — резко отозвался Фред. — Если не Бобби, кого же ты любишь?
— Почему ты так уверен, что есть кто-то?
— У нас, у журналистов, отличный нюх. Вот и сейчас я чую.
Она произнесла мечтательно:
— Ну, тогда это Поль. Я никогда не переставала любить его. И не понимала этого до тех пор, пока ты не сделал мне предложение. Хотя я уже давно не вспоминала его, разве что когда на меня находили мои «настроения». Но мне становилось больно от этих мыслей, — ведь нам пришлось расстаться.
— Спасибо, что сказала, — хрипло произнес Фред. — Есть хоть маленький шанс для вашего воссоединения?
— Я не могу представить себе Поля со слепой женой. — Ее губы скривились в горькой усмешке. — Но кроме того, он не хочет, чтобы я вернулась к нему. Я не подошла к его стандартам, а это, видишь ли, Фред, по его понятиям, непростительный грех.
— Чем именно ты его не устраивала?
— Я хотела разрушить его драгоценное шато.
— Но он не возражал, когда тратил твои деньги на другие вещи?
