— Миссис Кенсли? — вежливо спросил он. — Меня зовут Картер Блэкмор, я жених Пейдж. Она случайно не у вас?
— Мы думали, что она с вами.
— Можно мне войти?
Гостиная блистала чистотой, все предметы идеально гармонировали друг с другом по стилю, но в целом комната казалась какой-то холодной, ей недоставало человеческого тепла, которое хорошо ощущалось в эклектично обставленной квартире Пейдж. В комнату вошел пожилой мужчина. Картер представился и, не дожидаясь приглашения, сел.
— Пейдж сбежала. Это почти целиком моя вина, в последние несколько дней я вел себя недопустимо. Вы не знаете, куда она могла поехать?
— Сбежала?! — Голос Ирен сорвался на фальцет.
Майлс посмотрел на Картера и произнес обвиняющим тоном:
— Она беременна.
— Да. У нее есть какое-нибудь заветное местечко, где она могла бы укрыться?
— Если и есть, — ответила Ирен, — то мы о нем не знаем. Пейдж с самого детства была скрытной.
— Чушь! — заявил Майлс.
— Нет, не чушь. Просто мы так много времени тратили на споры друг с другом, что на дочь не оставалось.
Майлс напыжился, как бойцовый петух.
— Может, не стоит выставлять нашу жизнь напоказ перед посторонним?
— Мистер Блэкмор не посторонний, он собирается жениться на Пейдж, к тому же он отец нашего будущего внука.
Ирен села на стул и застыла с таким видом, словно сама была потрясена собственной дерзостью. Несмотря на все переживания, Картер был заинтригован. Он спросил наугад:
— Пейдж вчера была у вас в гостях?
Супруги переглянулись, но ни один, казалось, не собирался отвечать. Тогда Картер высказал собственную версию:
— Пейдж очень боится брака, похоже, она считает, что любовь не Может длиться долго.
— Ерунда! — фыркнул Майлс.
Ирен вдруг запричитала, чуть не плача:
— Это мы испортили ей жизнь! Это мы виноваты!
— До встречи с вашей дочерью у меня никогда не возникало желания связать свою жизнь с женщиной. — Картер постарался говорить как можно убедительнее. — Да, она беременна, но я не поэтому хочу на ней жениться, вернее, не только поэтому. Она умная, добрая, отзывчивая, гордая… — Он прервал сам себя нетерпеливым жестом. — Черт, похоже на речь адвоката в суде! А еще она прекрасна, для меня она самая красивая девушка на свете.
— Майлс, — вдруг пролепетала Ирен, — помнишь, когда-то ты тоже называл меня самой красивой. Давно это было.
— Ты и сейчас прекрасна, Ирен.
Майлс смотрел на нее из противоположной части комнаты, и его голос скрипел, как несмазанная дверь. Ирен покраснела, как девушка. Картер впервые заметил некоторое сходство Пейдж с матерью. Он не вполне понимал, что происходит, но чувствовал, что нечто важное.
— Вчера Пейдж на нас очень рассердилась, — вдруг призналась Ирен, — поэтому сегодня днем мы с Майлсом позвонили психологу по семейным вопросам и записались на прием.
Картер сдержал улыбку и как можно серьезнее сказал:
— О, это очень серьезный шаг.
— Не знаю, что из этого выйдет, не удивлюсь, если окажется, что все эти психологи обыкновенные шарлатаны, — фыркнул Майлс.
Ирен не выглядела обескураженной.
— Ну, это мы скоро узнаем. Это Пейдж нас заставила, она была очень, очень сердита.
Ирен украдкой улыбнулась, и Картер вдруг понял, что персонажи этого маленького спектакля далеко не так однозначны, как ему показалось вначале.
— Значит, вы не знаете, куда Пейдж могла поехать?
Картер встал, собираясь уходить. Майлс тоже поднялся.
— Не знаем, но на всякий случай оставьте нам свой телефон, мы позвоним, если что-то узнаем.
Это было равносильно официальному одобрению. Картер вручил им свою визитную карточку и ушел. От родителей Пейдж он решил отправиться к Шейле. Являясь без предупреждения, он рисковал не застать ее дома, но, к счастью, застал.
Шейла была в джинсовой юбке и в белом свитере. Ее волосы были зачесаны назад и повязаны алым шарфом. Картеру показалось, что она одновременно и рада его видеть, и насторожена, так как не знает, чего ждать от его визита.
— В воскресенье мы с Пейдж должны были пожениться, — сразу приступил к делу Картер, — но она сбежала. Ты не знаешь, где она?
Шейла отрицательно покачала головой.
— Нет. Она была у меня вчера, я поняла, что она очень боится брака… и собственных чувств.
Картер улыбнулся элегантной женщине, которую еще не привык воспринимать как мать.
— Вчера она побывала и у своих родителей. Жалко, что я при этом не присутствовал, она взбунтовалась.
Шейла философски заметила:
— Гнев — это первая ступень, а вторая — прощение.
— Думаешь, это применимо и ко мне?
— Я знаю, что ты на меня сердишься. У тебя есть на то основания.
Картер досадливо поморщился.
— Моя мать умерла, и мне нелегко снова принять ее, то есть тебя в свою жизнь.
— Я понимаю. — Шейла поколебалась и добавила: — Надеюсь только, что ты этого действительно хочешь.
— Ты очень прямолинейна.
— Ты тоже, и Пейдж бы со мной согласилась.
Картер понурил голову.
— Да, в нашей с ней ситуации я повел себя как слон в посудной лавке.
— Я бы сказала, скорее как стадо слонов на стекольном заводе. Ты вручил ей кольцо по случаю помолвки?
— Нет! У нас не тот случай.
— А какой? Разве ты не предложил Пейдж стать твоей женой? Значит, можно считать, что вы помолвлены.
— Ах, мама, ты заставляешь меня чувствовать себя нашкодившим мальчишкой.
— Но ведь ты ее любишь.
— Она мне нравится, и я ее хочу, — с чувством сказал Картер. — Я бы не назвал свои чувства любовью.
Шейла помолчала, казалось, она мысленно формулировала какой-то важный вывод.
— Кажется, я поняла, в чем дело. Ты так же боишься любви, как Пейдж, вот почему ты гонишь ее к алтарю силой, не особенно интересуясь ее мнением. Но с Пейдж так нельзя, она не позволит не считаться с ней. — Шейла снова помолчала, словно сомневаясь, стоит ли продолжать, но затем решилась: — Я не люблю давать советы и не уверена, что имею на это право, я совершила в жизни много ошибок. Прошлого не вернешь, но сейчас я точно знаю, что любовь — это все, что действительно имеет значение.
— Ты сожалеешь, что ушла от отца?
— Нет, но будь я много лет назад мудрее, я могла бы сохранить детей.
— Не уверен, что Эдмунд позволил бы.
