— Маркус, я здесь, рядом! — крикнула она, постаравшись изо всех сил скрыть свой страх. — Сейчас я помогу тебе.
— Нет… уходи, Ру… — услышала она в ответ хриплый шепот.
— Не пори чепухи, — спокойным тоном возразила Ру. — Ты сам велел мне убраться с края обрыва. Правда, я не полезла вверх, а спустилась вниз.
— Черт побери… идиот…
— Я не идиотка!
— Это я о себе…
Ру здорово обрадовало, что Маркус может говорить, однако ей не понравились его тон и неестественная поза. Она ползком преодолела последние метры и, оперевшись на торчащий из почвы валун, облегченно вздохнула. Теперь ее онемевшие пальцы могли отдохнуть. Протянув руку, Ру дотронулась до волос Маркуса, потом ее ладонь опустилась на его шею, холодную как лед.
— Да ты же просто застыл! Вот уж действительно идиот!
— У меня шок… наверное. — Маркус слегка пошевелил сцепленными руками, но голову по-прежнему не поднимал.
— Что у тебя болит? Ты чувствуешь ноги? — засыпала Ру Маркуса вопросами.
У Маркуса болело все тело, но он понял, что именно больше всего беспокоит Ру.
— С позвоночником все в порядке.
Ру мысленно вознесла благодарственную молитву.
— А как ноги?
— Тоже в порядке.
— Но мне надо знать, что с тобой, чтобы помочь, — настаивала Ру. — Ты можешь повернуть голову?
— Хотел бы… — пробормотал Маркус.
Ру положила ладонь на плечо Маркуса и нащупала нечто вроде здоровенной шишки… Но здесь шишки не может быть! И тут она со страхом поняла, почему ей казалась неестественной его поза с приподнятым плечом.
— Ты вывихнул плечо, да?
— Пожалуй, что так.
— Да, именно так. И, разумеется, не сможешь забраться наверх. Я постараюсь вправить вывих.
— Нет! — вырвалось у Маркуса, и он еще более напрягся. Вывихнутое плечо очень болело, но он находился в таком положении, когда любое движение могло не только усилить боль, но и привести к новому падению вниз по склону.
— Да! — упрямо возразила Ру и закусила губу. — У меня есть свидетельство об окончании фельдшерских курсов. — На это Маркус ничего не ответил. — Я просто обязана это сделать. Кроме нас здесь никого нет, и лучше побыстрее вправить плечо, пока не начались судороги. Но для этого мне надо перевернуть тебя и оттащить к какому-нибудь широкому выступу.
Маркус снова промолчал, и Ру, собравшись с силами, попыталась приподнять его.
— Маркус, постарайся сам повернуться. И помогай мне ногами, ты слишком тяжелый, я не смогу тащить тебя.
Ноги Маркуса напряглись, и ему удалось перевернуться на спину. Ру вцепилась в ворот его рубашки и, пятясь назад, потащила Маркуса.
Глаза его были закрыты, дождь хлестал в лицо, и, по мере того как влага смывала грязь, становилось видно, что оно бледное как смерть. Каждая минута задержки грозила Маркусу ухудшением состояния.
— Так, сейчас я положу под плечо нечто вроде подушки, а потом поставлю сустав на место.
Маркус открыл глаза, и Ру увидела в них боль и несогласие, но медлить было нельзя. Она стянула с себя свитер и, скатав, подложила ему под плечо, затем сняла левую туфлю. Взяв руку Маркуса, Ру сжала его пальцы вокруг своей руки и предупредила:
— Держись крепче, потому что моя рука скользкая.
Пальцы Маркуса напряглись, и Ру увидела чего это ему стоит. А ведь будет еще больнее.
— Я знаю, что делать, — промолвил он.
— Вот и хорошо. — Ру потихоньку вытянула руку Маркуса, затем уперлась голой ступней ему под мышку. Ей ужасно хотелось закончить процедуру одним резким рывком, но они оба понимали, что придется долго тянуть руку, ища положение, при котором сустав станет на место. Если вообще станет. Ру знала теорию, в свое время изучала схемы, но никогда не пробовала применить свои знания на практике. Устранение вывиха — процедура не для любителя, но сегодня у Ру просто не было выбора…
Когда все было закончено, она разразилась слезами. Лицо Маркуса побелело еще больше, а кожа вокруг губ даже приобрела синюшный оттенок, что ужасно напугало Ру. Но, ощупав распухшее плечо Маркуса, она поняла, что сустав встал на место.
Свитером, который она использовала как подушку, Ру накрыла Маркуса. Свитер намок, промокла и блузка Ру, и ее трясло почти так же сильно, как Маркуса.
— Я спущусь к машине и вызову помощь, — промолвила Ру. — Ты лежи…
— Я пойду с тобой, — возразил Маркус.
— Но ты не можешь.
— Могу, благодаря тебе, теперь могу. — У Маркуса стучали зубы, и Ру с тоской подумала об одеялах, лежавших в машине. Если бы только они смогли добраться до них! И если бы наконец прекратился дождь.
— Ладно, я помогу тебе, — согласилась она.
Это был долгий спуск. У Маркуса продолжало болеть плечо, левой рукой он вообще не мог пользоваться. Ру помогала ему, как могла, понимая, что если Маркус сорвется, это будет катастрофой. У нее не хватит сил ни удержать его, ни удержаться самой. Превозмогая боль, они все же достигли цели.
«Лендровер» лежал на крыше, заднее окно смялось, двери заклинило. И когда Ру попыталась открыть их, машина чуть сдвинулась с места.
— Отойди! — приказал Маркус.
— Но надо же достать рацию и одеяла.
— Если… случится худшее… нам вообще ничего не будет нужно…
— Ох, не каркай, — огрызнулась Ру. — Найди безопасное место и сядь.
Ру вернулась к заднему окну и осторожно просунула руку внутрь. Ей удалось нащупать теплую сухую материю — слава Богу, это оказались одеяла. Ру сумела вытащить оба одеяла и пуловер Маркуса, остальная одежда была, видно, слишком далеко.
Собрав свою добычу в охапку, Ру вернулась к Маркусу.
— Раздевайся, — приказала она.
Впервые за последнее время на лице Маркуса появилось некое подобие его прежней великолепной улыбки.
— А я уж думал, что ты никогда не предложишь мне это, — сказал он.
Банальная шутка вызвала у Ру неприятные воспоминания: нечто подобное сказал ей Джон в ночь перед отъездом. Видимо, что-то в выражении ее лица не понравилось Маркусу, и он спросил, прищурившись:
— В чем дело?
— Так, кое-что, связанное с Джоном.
— Черт бы побрал этого Джона!
— Раздевайся, — повторила Ру. Маркуса сильно трясло, у него стучали зубы, поэтому она помогла ему снять грязную и изодранную рубашку. Отбросив ее в сторону, Ру принялась возиться с брюками.
Маркус рассмеялся.
— Если бы ты занялась этим… в другое время и в другом месте.
Предплечья и верхняя часть грудной клетки у Маркуса покраснели, но остальная часть торса была бледной. При виде этой картины у Ру перехватило дыхание.
