Книга Продается дом с дедушкой - Маша Трауб

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57

– Дура ты… – Михалыч вышел из палаты. Его кто-то позвал, но он не откликнулся.

Нянечка выглянула в коридор и уперла руки в бока.

– Ну вот куда он? Он же мне нужен! – объявила она сразу всем. – Молодой, пойдем, а? Еще троих надо поднять!

Игорь стоял у подоконника около открытой фрамуги – в коридоре, несмотря на открытое окно, было душно. Дышать нечем. Запахи, казалось, не выветривались, а гуляли по коридору, палатам, смешивались, концентрировались. Сколько он так простоял у подоконника – не помнил. Может, минуту, может десять… Очнулся от окрика старшей нянечки.

– Молодой человек, ты чего стену подпираешь? Не боись, без тебя не упадет. Давай, отклеивайся – и на выход. Посещения закончены. График видел?

– Я маму ищу. Сказали, здесь…

– С рейсового?

– Да.

– Пойдем, в эту палату сегодня женщину положили. Заходи, не стесняйся. Твоя матушка-то?

Игорь посмотрел на бесформенную гору, лежащую под одеялом. Приблизился и увидел опухшее лицо в кровоподтеках. Редкие седые волосы, почти ежиком торчащие на черепе. Нет, ошибка…

– Она? – спросила нянечка.

– Нет, не она. Не знаю… – промямлил Игорь.

– Как не знаешь? Ты поближе подойди. Посмотри внимательно, – сказала нянечка и пихнула Игоря в спину. Тот оказался рядом с кроватью. Да, это была его мать – никаких сомнений. Но он продолжал мотать головой – нет, этого не может быть! Не мама, какая-то чужая толстая тетка, лысая и страшная… Лицо так отекло, что глаза превратились в щелочки. Женщина тихо стонала…

– Так она? – спросила строго нянечка.

– Да, она… – признался Игорь.

– Что ж ты, мамку ро́дную не узнал? Небось видитесь редко? Да что с вас, мужиков, взять?

– Да нет, не редко. – Игорю стало стыдно, и он начал оправдываться.

– Тогда что ж не узнал-то? Мамку-то ро́дную? Не тетка чужая, поди! Ладно, коли уж ты здесь – помогать будешь!

– Как? – Игорю стало плохо, по-настоящему. Колени подкашивались, руки дрожали.

– А так! Пеленку ей надо подложить, судно вынести, помыть.

– Я не умею…

– Конечно, не умеешь. Что ты с лица-то спал? Как она тебе задницу подтирала и горшки выносила – так ничего. Теперь давай! Твоя очередь. Не развалишься! Заодно поймешь, как о матери заботиться надо. Или не поймешь… Давай, ты ее перекатывай, а я буду подстилать. Понял? Тяжелая она. А в отделении двадцать пять человек. Все с ног сбились. Михалыч, вон, обиделся на меня. Я одна тягать не могу. Так что давай потихоньку переваливай ее на бок. Или брезгливый? Что ты отворачиваешься? Да я ее прикрою простынкой. Что ж за мужики-то пошли? Нежные, аж не дунь – не плюнь.

Игорь, стараясь не смотреть на мать, следовал указаниям нянечки – держал, поворачивал, опускал, подтягивал повыше. Мать тихо стонала.

– Что, родная? Больно тебе? Потерпи. Дело надо сделать. Сынок твой здесь…

– Не надо, – прошептала мама, – пусть уйдет.

– Вот еще! Пусть видит, как мамка его мучается и страдает. В другой раз понимать будет. Ничего, милая, я его тут поучу немного. Ему на пользу пойдет.

И нянечка продолжала командовать Игорем, будто желая отомстить за всех матерей, о которых не заботились сыновья.

Куцая простыня задралась, и Игорь увидел голые груди матери, растекшиеся по животу. Его поразило то, что мать была огромной и очень тяжелой. Хотя он никогда не считал ее грузной. Он старался не думать, не слышать то, что говорит ему нянечка. Хотел побыстрее выйти отсюда и напиться. Глотнуть водки и задохнуться. Курить хотелось даже больше, чем водки. Но ослушаться старшую нянечку он не мог – на него нашел ступор. Иначе как объяснить, что он пошел выносить утку, держа ее на вытянутых руках. Его мутило, тошнило, он думал о том, что не должен выносить утку, а должен сидеть рядом с матерью и гладить ее по руке. Вместо этого он был уже взмокший, пропахший потом от усилий, униженный – пожилая нянечка оказалась жилистой и сильной. Куда сильнее его. А он, молодой мужик, оказался хлюпиком, недотрогой, хиляком, жопоручкой… Всеми этими эпитетами его наградила нянечка, и Игорю казалось, что это она еще с ним была ласковой, а так бы могла и жестче приложить.

– Больно… – прошептала мама.

– Сделаете ей укол? – спросил Игорь у нянечки.

– Сделаю, если лекарства принесешь. Достанешь – сделаю, мы на нее уже свои израсходовали. Двадцать пять человек в отделении. Сам понимаешь. Мы ж на аварию не рассчитывали. Только я тебе ничего не говорила. Ты к Ольге Владимировне подойди, к медсестре старшей, и спроси, что надо. Вроде как сам додумался, побеспокоился. Понял? И подпиши для кого. Продукты принесешь – тоже подписывай и в холодильник убирай. Сама она есть не может пока, так что нужно, чтобы ее кормили. Понял?

– А где брать лекарство? И кто ее будет кормить?

– Милок, ты от шока, что ли? Давай возьми себя в руки! Ты мужик, сын. Вот и ножками побегай да головой подумай. Никто у тебя в больницах не лежал, что ли? Счастливый ты, раз ничего не знаешь! Ладно, научу тебя, так уж и быть. Сегодня на дежурстве баба Катя – вон, видишь, которая полы моет? Так ты ей рублик дай, она и подойдет к твоей мамке лишний раз, и покормит, и одеяло поправит. Давай-давай, пошевеливайся!

– А она… мама… выживет? – спросил Игорь.

– Ты дурак или как? – ахнула нянечка. – Что ты такое говоришь?! Конечно, выживет! Раз уже выжила – значит, повезло ей. Четыре трупа после аварии. А ее первую вытащили, да палата ей досталась. Даже думать так нельзя, понял? Давай уже, выметайся, я дальше сама. Сегодня лекарства привезешь – так мать спать будет. Не привезешь – пеняй на себя. А списочек тебе Ольга Владимировна даст.

Игорь нашел Ольгу Владимировну, что-то промычал про маму и лекарства и получил на руки клочок бумаги со списком лекарств, которые нужно достать. Потом вышел из больницы, добрел до телефона-автомата и позвонил отцу.

– Маме лекарства нужны, срочно. Она в больнице. Говорят, повезло. Рейсовый перевернулся.

– Ну, значит, повезло, – ответил равнодушно отец и положил трубку.

Игорь порылся в кармане, нашел еще двушку и позвонил по единственному номеру, который знал как свой собственный: ночью разбуди – вслепую наберет.

Сашка откликнулся немедленно и велел ждать. Сказал, что сам привезет лекарства. И через час уже был в больнице, развив бурную деятельность: очаровывал медсестер, делал комплименты нянечкам, кому совал рубль, кому конфеты, вручил бутылку Михалычу, прорвался к главврачу… Игорь шел по пятам за другом молчаливой тенью, но не испытывал чувства благодарности. На него накатила дикая усталость, он уже не хотел пить, а накурился до чертиков – целую пачку засадил, пока ждал Сашку.

Комаровский же был свеженький, бодренький, обаятельный как черт, будто не в больницу приехал, а на ужин в Дом литераторов пришел. На Игоря накатила злость на друга и нестерпимая зависть – умению Комаровского разговаривать хоть с главврачом, хоть с нянечкой на равных, как свой. Перекурить на лестнице с Михалычем, перезнакомиться чуть ли не со всеми больными. Комаровский же передвинул каталку с мужчиной, который все еще просил закрыть окно, и куда-то ее удачно приткнул. И все-то у него ловко получилось! Мужик затих, а медсестры смотрели на Сашку с обожанием и строили глазки. Даже старшая нянечка растаяла, оценив профессиональную хватку Сашки.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57