— Извини, Джессика, я не имею права вмешиваться в твою личную жизнь, — сказал наконец он и выпустил из рук ее кулачок.
Джессика начала раздражаться.
— Кевин, похоже, уединение в джунглях только сильнее расстроило твое воображение.
Когда мы были там вместе, мне на какое-то время показалось, что мы стали друзьями и теперь имеем право расспрашивать друг друга обо всем. Мне, например, интересно узнать, как ты провел последние дни в джунглях. Но ты выглядишь таким мрачным и говоришь такие странные вещи, что я начинаю опасаться, не укусила ли тебя какая-то ядовитая тропическая муха, которую Шива не успел обезвредить? Что с тобой, Кевин?
Глупый вопрос. Понятно, что: он ревнует. Он видел ее с Тимом в ресторане. Он опять растерян.
Ох, почему женщина должна всегда отвоевывать своего мужчину у его собственных фантазий? Почему мужчины часто пытаются жить где-то в других мирах и не хотят видеть мира, который маячит у них перед носом? Таким был первородный мужчина, таковы до сих пор все мужчины, и эти качества присутствуют даже в божественном Шиве, который постоянно улетал в свои трансы, поручая Парвати заботиться о мироздании.
Мудрость подсказывала Джессике, что сейчас лучше дать ему возможность во всем разобраться самому. Она оставит его в покое, ничего не доказывая и не оправдываясь. Она знает, что он любит ее.
Или, может, признаться ему в своих чувствах прямо здесь и сейчас?
Но, посмотрев в его замутненные ревностью глаза, она не решилась и только искренне сказала:
— Знаешь, Кевин, а ведь я ждала твоего возвращения из джунглей. Правда. Мне очень хотелось увидеть тебя.
— И, между тем, не теряла времени.
Все ясно. Джессика безнадежно уронила руки.
— Мне пора, Кевин, — подавленно сказала она.
— Мне тоже.
— До встречи.
— Возможно.
Они разошлись каждый в свою сторону, увлекаемые потоком народа.
Джессика провела весь полдень, обходя храмы Лакшман Джулы: и те, в которых она уже побывала в компании Умы и Шанкара, и те, в которых раньше не бывала. В этот раз она обратила внимание на то, что все индуистские божества были при супруге. У бога Рамы была Сита, у Кришны — Радха, у Шивы — Парвати.
Почему только земные мужчины бывают так упрямы и не хотят следовать божественному примеру?
После ланча Джессика вернулась в свою комнату, улеглась на кровать и в течение нескольких часов рассеянно листала сценарий. В промежутках вспоминала две встречи, которые произошли утром.
Образы Тима и Кевина попеременно появлялись перед ее глазами, и она интуитивно чувствовала, что между этими двумя мужчинами, совершенно разными по характеру и внутреннему складу, существует какая-то сильная связь.
Она не могла объяснить себе, что именно могло их связывать, но чувство было настолько сильным, что порой в ее сознании эти два образа сливались в один.
Она никогда раньше не видела Тима таким, каким увидела сегодня утром. Раскаивающегося Тима Кэпшоу даже представить себе было бы трудно. У него всегда, на любой случай жизни было готово оправдание. Тим, какой бы он поступок ни совершил, умел только оправдываться. Он никогда ни о чем не сожалел и ни в чем не раскаивался. Но этому другому Тиму, который, очевидно, скрывался внутри него и до сих пор не показывался, Джессика была способна простить и былые обиды, и вчерашнюю.
А Кевин? У нее сердце разрывалось на части при воспоминании о его растерянности. Они еще не успели признаться друг другу в любви, а он уже откровенно ревновал ее, и она так же откровенно оправдывалась. Они вели себя, как любовники в сцене ревности, и за его сдержанностью и официальностью она видела океан скрытой страсти и обожания. Но он любит ее, и в глубине сердца она знала, что любовь, как в сказке, победит.
Расставшись с Джессикой, Кевин просидел несколько часов на берегу Ганги, на том заветном пляже, где они спустя пять лет встретились. Он сидел на камне и наблюдал, как солнце медленно катится по небу и как в течение дня меняются краски на поверхности реки. Когда солнце приблизилось к вершинам холмов на западе, он вдруг понял, что для утешения души ему сейчас нужны только карандаш и бумага.
Пока еще не поздно, он может отправиться в Ришикеш на рынок и купить их. А потом усядется у себя в комнате и будет рисовать ее лицо таким, каким оно отпечаталось в его памяти.
Раскрасневшийся Тим Кэпшоу, окруженный клубами пара, вышел из ванной и, запахивая на ходу темно-синий шелковый японский халат в золотых драконах, остановился перед зеркалом. На его лице сияла обычная самодовольная улыбка.
А ты, Тим, неплохой актер, сказал он своему отражению. Маленькая, спесивая глупышка поверила. Что ж, прекрасно. Теперь остается найти момент, чтобы воспользоваться ее доверием.
Он похотливо оскалился. Нет, не зря он притащился в этот городок на Ганге. Жуткие видения, преследовавшие его в первые дни, сами по себе рассеялись. Теперь ум Тима был привычно сосредоточен на цели.
Он отошел от зеркала и прошел к дивану.
Опустился на него, снял трубку телефона, стоящего на круглом столике перед диваном. Набрал номер и закурил сигару.
— Алло, Рич! Привет. Как дела?
— Какие дела, босс? Я что-то не припомню, чтобы ты на сегодня давал мне какое-то задание. С тобой все в порядке, босс?
— В полном. И если ты так скучаешь по заданиям, то у меня появилось одно для тебя.
— Валяй, босс.
— Мне нужно, чтобы ты завтра с утра проследил за этой крошкой. Я хочу знать места, где она бывает одна. В ашрам меня теперь не пускают, так что придется поохотиться за ней.
Во время слежки звони мне как можно чаще.
— Ну, босс, ты, как я погляжу, решил сделать из меня шпиона. — Рич раскатисто загоготал в трубку. — Кстати, ты не забыл, что мы через два дня улетаем из Дели?
— Перебронируй билеты, Рич. Я хочу остаться здесь еще на три дня.
Снова из трубки послышалось раскатистое ржанье.
— А тебе, босс, похоже, начинает здесь нравиться. Смотри, не останься здесь навсегда. Мне в этом месте, признаться, как-то тревожно.
Незаметно начинаешь забывать, откуда ты пришел и куда собирался идти. Не нравится мне это святое место. Странное оно, опасное. Если бы не твоя причуда с девчонкой, я бы смылся отсюда сегодня же.
— Не философствуй, Рич. Я не за это тебе плачу. Расслабься, завтра тебе предстоит забавная прогулка. Подышать свежим воздухом гималайского предгорья куда полезнее, чем нюхать выхлопы Нью-Йорка.
— Ну, босс, ты мудреешь на глазах. Не зря Ришикеш в переводе с санскрита означает «город мудрецов».
— А у тебя, Рич, откуда такие познания?
— Мне об этом поведал сегодня в ресторане один индиец-массажист. Сначала он предлагал мне массаж тела, но, быстро сообразив, что я к этому не готов, принялся массажировать мои уши всякими духовными бреднями. — Рич снова загоготал. — Если тебе интересно, при встрече поделюсь.
