– Я приготовила комнату. Посмотришь?
– С удовольствием.
Вслед за женой Дженкинсон поднялся на второй этаж.
Кэтрин открыла дверь, и он замер от восхищения. Однотонные стены теплого персикового оттенка создавали необыкновенное впечатление уюта. Простота и безыскусность обстановки свидетельствовали о безупречном вкусе дизайнера. Пушистый ковер, большая деревянная кровать, тяжелые плотные шторы, которые все же пропускали необходимый минимум солнечного света, придавая ему розоватый оттенок. Стены украшали две акварели.
– Восхитительно.
– Думаешь, ей понравится?
– Не сомневаюсь.
– Мы же совсем ее не знаем.
– Сэм ее знает, а я полагаюсь на его мнение.
Внизу прозвенел звонок, и супруги поспешили спуститься. Ричард открыл дверь.
– Здравствуйте, – сказала молодая женщина в серебристом плаще. – Мистер Дженкинсон?
Он кивнул и отступил, пропуская гостью в дом.
– Кэтрин, познакомься с Самирой Хамади.
Войдя в столовую, Софи ошеломленно застыла на пороге. Комната утопала в цветах. Они стояли повсюду: в хрустальных и фарфоровых вазах, на прямоугольном обеденном столе, покрытом белоснежной льняной скатертью, на мраморном терракотовом камине, на старинном буфете красного дерева. Роскошные красные розы и белоснежные лилии наполняли комнату восхитительным ароматом.
– Обед готов, – объявила Кэтрин. – Прошу за стол.
Сэм сел между Софи и Самирой, и Ричард, расположившийся напротив, рядом с женой, невольно сравнил двух молодых женщин. Обе были прекрасны, но каждая по-своему. Самира – нежная, тонкая, деликатная, с темными грустными глазами – вызвала из памяти образ Лейлы. Вероятно догадавшись, о чем он думает, Кэтрин погладила мужа по руке.
– Ричард…
– Да-да, дорогая. – Он разлил по бокалам шампанское. Откашлялся. Обвел собравшихся взглядом и остановился на Сэме. – Поздравляю, сынок. Ты теперь не один. За ваше счастье.
Обед оказался восхитительным. На первое был подан пикантный крабовый суп, на второе – тушеные овощи с телятиной. Еще было несколько салатов, отличное красное вино, а на десерт – фруктовый торт, посыпанный тертыми орехами, и ванильное мороженое с шоколадной крошкой.
После обеда все перешли в гостиную, где и расположились на двух диванах и креслах.
Ричард предложил гостям портвейн и ликер, а Кэтрин подала орешки и шоколад.
– Что ж, Сэм, пожалуй, мы все хотим услышать твой рассказ, – сказал он. – Если, конечно, Самира не против.
Ливанка покачала головой.
– Нет. Мне тоже хотелось бы узнать некоторые детали.
– Боюсь, я и сам знаю далеко не все, – ответил Сэм, переводя взгляд с Самиры на Софи.
– Но уж по крайней мере больше меня, – уточнила последняя.
– А обо мне и говорить нечего, – добавила Кэтрин. – Если не ошибаюсь, вся эта история началась довольно-таки давно, не так ли?
– Да, двадцать три года назад, – тихо ответил ее муж.
– Лейла Хамади познакомилась с моим отцом тогда же, когда и с Ричардом, – начал Сэм. – Но только его она не просила ни о чем. Они влюбились с первого взгляда.
– А разве бывает иначе? – удивилась Софи, сидевшая на диване вместе с Самирой.
Кэтрин грустно улыбнулась.
– В любви бывает всякое, девочка моя.
– Так вот, – продолжал Сэм. – Роман длился все то время, что она находилась в Англии. Разумеется, оба это скрывали.
– Твой отец ведь уже был тогда женат? – уточнила Софи.
– Да. У него даже был сын.
– Ты?
Сэм кивнул.
– Мне тогда было семь лет. Они встречались тайно – в мотелях, в Лондоне, в Саутгейте. Разумеется, мой отец знал, что Лейла хочет остаться.
– А твоя мать? Неужели она ни о чем не догадывалась?
Софи ответила Кэтрин:
– Догадывалась. Мы с Хелен были подругами, хотя и не самыми близкими. Я помню, что в то время она ходила сама не своя. Как-то я спросила, что с ней, и она вдруг расплакалась, а потом призналась, что подозревает мужа в измене.
– А вот я ничего такого не подозревал, хотя теперь припоминаю, что поведение Дрейка действительно представлялось мне тогда довольно странным.
– Да, Лейла была женщиной редкой красоты и невероятного обаяния, – добавил Сэм. – Я поговорил с десятком людей, которые знали ее в разные годы жизни, и это утверждают все.
Самира опустила глаза.
– В конце концов срок визы истек, и ей пришлось уехать, вернуться в Ливан. Отец хотел уехать вместе с ней, но Лейла запретила ему следовать за ней. Сказала, что он должен остаться с сыном. Насколько я могу судить, она покинула Англию, еще не догадываясь, что беременна.
Сэм помолчал, но вопросов не последовало.
– Через восемь месяцев после возвращения домой она родила девочку. Мою сестру.
Самира грустно улыбнулась.
– Не знаю, поверите ли вы мне, но у меня всегда было такое чувство, что я на свете не одна.
– Но мать никогда не говорила тебе ни об отце, ни о брате? – спросила Кэтрин.
– Нет. Я, разумеется, расспрашивала ее, но она всегда отвечала, что когда-нибудь я узнаю все. Ей помешала смерть. Я сложила обрывки и решила, что мой отец мистер Дженкинсон. Что было потом, вы знаете. – Самира посмотрела на хозяина и хозяйку дома. – Я виновата перед вами и хочу попросить прощения.
– Ничего, девочка моя. – Миссис Дженкинсон подалась вперед и погладила Самиру по руке. – Ошибаются все. Даже некоторые мэры. Главное, найти в себе силы признать ошибку и отречься от зла, очистить сердце от злобы и ненависти. Ты в себе такие силы нашла.
– Но я до сих пор не понимаю, как ты узнал, что Самира твоя сестра, – сказал Ричард. – Ведь о том, что ее отец Дрейк Кворри, не было известно никому.
– Лейла написала обо всем своему брату, живущему в Копенгагене, но попросила хранить тайну до самого последнего момента.
– И он, как я понимаю, ее хранил?
– Совершенно верно, – подтвердил Сэм. – И я бы ничего не узнал, если бы не одна любопытная деталь. – Он встал с кресла, расстегнул ремень и, вытащив из брюк рубашку, повернулся к собравшимся спиной.
– Посмотрите. Видите родимое пятно в форме звездочки?
Все закивали.
– Точно такое же было и у отца. Он говорил, что оно было и у его отца, и у всех Кворри. А теперь… – Сэм повернулся к Самире. – Ты можешь показать им…
Она кивнула.
– Да, конечно. – Самира вышла на середину комнату и проделала то же, что и Сэм.
– Вот это да, – прошептала Софи.
