— Откуда?
— Если бы я знал, я бы уже был там, — отвернувшись, ответил Анборн.
Он пожал плечами, и могучие мышцы натянули ткань рубашки, затем он выпрямил руками свои бесполезные ноги.
— Я ничего не слышала, хотя почувствовала в воздухе какие-то перемены, — призналась Рапсодия, убирая с лица волосы, которыми весело играл ветер. — Мне ни разу не доводилось слышать Призыв Кузена, принесенный ветром. В тот раз я лишь попросила о помощи, и ты меня спас. Я, помнится, подумала, что если отправлю Призыв по ветру и неподалеку окажется Кузен, который меня услышит, то он придет — сами стихии помогут ему найти меня.
— Я тоже так думал, — кивнул, соглашаясь, генерал.
— Ну а как на самом деле?
Анборн пожал плечами:
— Я прожил тысячу лет, Рапсодия. Но даже если я проживу еще тысячу, вряд ли я смогу ответить на все вопросы, которые у тебя возникнут.
Рапсодия улыбнулась:
— Вот это правда. — Она обняла его за плечи. — К тому же если бы ты и знал ответ, сомневаюсь, что ты захотел бы с ним расстаться. Ты даже не снисходишь до того, чтобы сообщить кухарке, что ты хочешь получить на ужин.
— Твоя новая кухарка просто ужасна. Лучше уж я буду болтаться голодным в грязном трюме корабля, чем стану с ней разговаривать.
Его слова, унесенные ветром, создали новый образ в голове Рапсодии.
— А если Призыв был послан с моря? — спросила она и почувствовала, как напряглась рука Анборна. — Ллаурон когда-то говорил, что морской ветер иногда подхватывает звуки и сматывает их наподобие клубка шерсти, и они вечно парят над поверхностью воды, изменяясь в зависимости от вибраций бесконечных волн. А если ты слышишь зов, который был отправлен кем-то с моря, вчера или, может, сто лет назад?
Анборн нахмурился.
— Если мы будем обсуждать все возможности, ты опоздаешь в Ярим на встречу с королем болгов, — проворчал он, хотя в его голосе явно слышалась любовь.
— А вдруг именно по этой причине ты его слышишь, а я нет? — настаивала Рапсодия. — Может быть, он послан во времена, когда меня еще здесь не было или я еще не стала членом братства Кузенов. — Она слегка покраснела. — Мне до сих пор так трудно поверить, что я одна из вас… Я же не отдала всю свою жизнь военной службе, как большинство Кузенов.
— Люди пускают по ветру много лжи, но сам ветер никогда не лжет. Ты позвала, и я тебя услышал, значит, ты совершила нечто такое, что позволило тебе стать членом братства. Хотя мне трудно представить, что именно, — и он игриво ущипнул ее за бедро.
— Так что мы будем делать? — спросила Рапсодия и шлепнула его по руке, изо всех сил стараясь не поддаться захлестнувшему ее отчаянию.
— Ничего, — пожал плечами Анборн.
— Ничего?!
— Именно. — На лице генерала появились морщины, когда он, прищурившись, посмотрел на солнце, а потом снова перевел глаза на луг. — Ты не можешь спасти весь мир, Рапсодия, это никому не под силу. Если где-то Кузен попал в беду и ему можно помочь, ветер о нем позаботится. Я готов прийти к нему на помощь — ну, положим, не прийти, а приехать… — Он фыркнул, ласково погладил Рапсодию по щеке и не спешил убирать руку. — И ты тоже. Так что мы подождем и посмотрим, как будут развиваться события. А пока живи своей жизнью. Отправляйся в мерзкий иссушенный жарой город, похожий на отвратительный красный кирпич, и подари ему воду. По мне, так можешь даже затопить его, я плакать не стану. Это гнилое место и заслуживает того, чтобы его прах развеяли по ветру, но если ты хочешь помочь этим людям, поезжай и помоги. Не стоит звать судьбу, она приходит, когда ты ее меньше всего ждешь.
Рапсодия взяла руку генерала, которая оставалась на ее щеке, и ласково поцеловала, а потом наклонилась и поцеловала его в щеку:
— Спасибо, Анборн. Ты погостишь в Хагфорте?
— Немного. Ровно столько, сколько понадобится, чтобы исправить вред, который нанесли юному герцогу уроки моего бесполезного племянника. Мальчик даже плеваться нормально не умеет — какой позор!
— Отлично, — рассмеялась Рапсодия. — Уверена, что, когда мы вернемся, он будет совершенно другим человеком.
— Уж можешь не сомневаться. Жаль только, что меня здесь, скорее всего, уже не будет. Ты же знаешь, я не люблю подолгу оставаться на одном месте.
Рапсодия кивнула:
— Знаю. Мне, как всегда, будет тебя не хватать.
Генерал помахал ей рукой:
— Тебе пора. Караван был уже почти готов, когда я сюда выбрался, значит, не меньше часа назад. Они уже наверняка тебя ждут. Удачного путешествия.
Он подождал, пока она скроется из виду, и едва слышно прошептал:
— Мне тоже, как всегда, будет тебя не хватать.
Котелок
АКМЕДА ПОРАЗИЛО, как тихо собрались болги.
Караван для путешествия в Ярим был подготовлен к дороге ночью, чтобы не мешать утренней поверке и ранним маневрам. Делали все в полнейшей тишине, производившей особенно сильное впечатление, потому что тяжелые и громоздкие фургоны с бурами и прочим оборудованием, достигавшие семи ярдов в длину, скрипели и стонали даже в обычных обстоятельствах. Сказались долгие тренировки под руководством Грунтора, а также естественная ловкость болтов, умевших с легкостью управлять своими массивными телами и в случае необходимости делаться незаметными.
Король видел, что, несмотря на расторопность и точность движений, болги, которых выбрали для путешествия в Ярим, нервничают.
Шрамы, оставшиеся после многовековой традиции, называемой Весенней Чисткой, так и не зажили, хотя с тех пор, как он занял трон Илорка и Чистки прекратились, прошло четыре года. До этого каждую весну орланданская армия, опьяненная собственной силой, значительно лучше вооруженная и выученная, приходила к подножию Зубов и уничтожала какую-нибудь деревню болгов, считая, что эти жестокие, кровопролитные набеги удерживают полулюдей, обладающих каннибальскими наклонностями, от набегов на пограничные провинции Бет-Корбэр и Ярим.
Стремясь как можно быстрее уничтожить деревню болгов и вернуться домой, солдаты Роланда, казалось, не замечали, что они нападают всегда на одно и то же поселение. Болги придумали отличный способ борьбы с Весенними Чистками. Они наспех отстраивали жалкую деревушку и селили туда стариков, больных и калек — изгоев своего общества, подчиняющегося законам кочевников. С точки зрения Акмеда, решение было прагматичным и весьма разумным. Сами болги благодаря этому становились сильнее, к тому же таким образом им удавалось удовлетворить жажду крови орланданских солдат, которые не углублялись в горы, где в действительности и жили болги. Их обман стал решающим фактором, убедившим Акмеда в том, что народ, из которого вышел его неизвестный отец, достоин того, чтобы его защищать.
Сидя на лошади, в первом свете наступающего дня он видел, как они собирают продовольствие и оружие, грузят свои вещи на ломовых лошадей. Волы лучше подошли бы для этих целей, но в Зубах волам не выжить. Болги не любят конину, и угрозами можно заставить их использовать лошадей как средство передвижения, а не как пищу; но нескольким несчастным волам, которых Акмед в качестве эксперимента приобрел в Бет-Корбэре, не повезло. Он до сих пор время от времени встречал в туннелях болгов, чьи головы украшали причудливые шлемы с рогами — как правило, рог приделывали на макушке или на лбу. А один раз он увидел, что один из младших командиров украсил рогом свой гульфик, и про себя попросил у несчастного вола прощения.
