Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
То и дело слышались свисты кнутов, крики уже охрипших кучеров: «Посторонись! Дорогу его сиятельству (милости, благородию и тому подобное)». Сторониться было некуда. Вся площадь перед главным храмом до краев запружена народом, собравшимся со свечами в руках на молебен за царственную душу погибшего во благо Гардарунта короля Роберта, объявленного в народе Святым. Как-то за сорок дней забылся крутой нрав и пикантные вкусы рыжего быка. И хорошо. Обожание, разлитое в воздухе, еще послужит и Роберту, и мне.
Мою карету плотно зажало между людской стеной и экипажем с крытым верхом. В окна, защищенные кисейными занавесками от косых лучей утреннего солнца, ничего не видно, разумеется. Но запахи пота, навозного месива под копытами (а ведь ночью выскребли каждый камушек!) и голоса проникали беспрепятственно.
Зря я решила посмотреть на королевский кортеж со стороны. Что я там не видела? Короля в парадном одеянии и алом плаще с золотой каймой и вышитыми гербами? Видела. Даже со стороны, когда подглядывала из огня за облачением Лэйра. Ужасное сочетание пурпура с зелеными глазами и бледной рожей, перекошенной от злости. Это он тогда с Таррэ ругался: почему, мол, не видно с утра головы инсея на коле? «А потому, дражайший сир, — ответствовал Таррэ, — что бежал тот маг из города, устрашенный гневом вашего величества».
Потом Лэйр наорал на Регентский совет, решивший смягчить наказание моим старшим сестрам А. в честь празднеств. И отказал в помиловании Адель и Агнесс злопамятно и жестоко.
Потом вписал в требования к потенциальным невестам пункт требований, который напрочь лишил бы сестер Б. шансов впихнуть королю в невесты Лилиану: девушка, претендующая на роль королевы, должна читать и писать на священном языке айров безукоризненно, как и на родном. Вот уж этих знаний в хорошенькую головку Лилианы я не смогла вдолбить никакой зубрежкой. А в довершение Лэйр потребовал еще и умения невесты стрелять из лука с попаданием в мишень десять из десяти. Ну хорошо, восемь. Для леди скидка.
Таррэ тогда глаза вытаращил: «Вы меня успокоили, ваше величество, такой невесты вам до конца жизни не найти», а я спохватилась, что погорячилась, но отступать не стала.
— Едут! Едут! — грянуло в толпе. — Слава королю!
«Роберту», — привычно добавила я про себя. Ему нужнее.
Я и без глашатаев знала, что едут: на королевский кортеж изнутри я могла посмотреть в любой момент, но там пока моего пристального внимания не требовалось. Лэйр развалился в карете и устало молчал, слушая отчет канцлера о состоянии арсеналов, куда я с раннего утра отправила инспекцию. Быстро работают. Еще бы. Глянули на груду ржавчины, развернулись и в ужасе побежали докладывать. Случись сейчас война, королевство можно брать голыми руками. Если бы не Яррен, никто бы не заметил. Придется простить наглеца, если кто-нибудь сильно попросит, но Таррэ не просил, гад расчетливый. Потому объявлен розыск по всей стране и награда за живого инсея. За мертвого — казнь на месте.
Толпа колыхнулась, экипаж не сдвинулся. Преображенные в лошадей ласхи стояли, как вкопанные. По непререкаемому приказу Сиарея северяне не стали кичиться своей наружностью и накинули скромный морок, изобразив простых лошадок, но были очень недовольны жизнью и скалили зубы на зевак. Народ их опасливо обходил.
— И долго мы тут торчать собрались, леди? — заглянул в окошко веснушчатый Эльдер, одетый в потертую на локтях ливрею. Образ экономной дамы должен быть соблюден и в таких мелочах. Карету Сиарей раздобыл мне тоже обшарпанную, подлатанную и с невероятно жесткими подушками.
Я долго думала, какую избрать тактику внедрения в собственное королевское окружение. Хотелось роскошную. Но, увы, не на что. Карету можно и потом переплавить в огне, если все пойдет удачно.
— Сейчас король толкнет речь, войдет в храм, и можно будет выбираться, — ответила я многоликому магу.
Полдня все это дело займет, фантому надо лишь изображать живого: дышать и моргать. Остальные будут еще во время молебна окунать пальцы в сосуд со священной водой — образ мировых вод, в которых отразился лик Безымянного. Последнее с меня не требуют после того, как я, дотронувшись до чаши, совершила чудо: мгновенно испарила всю воду. «Осталась чистейшая святость», — мигом выкрутился тогда кардинал.
Регламент торжеств расписан поминутно. После молебна кардинал прочтет проповедь, это еще час. Затем — еще одно мое воззвание народу, прием подношений правящему дому и торжественный обед. А там — только челюстями шевелить, поднимать кубок и кивать. Этикет Первого дня настолько жесткий, что все жесты и реплики известны заранее. До ночи король и придворные будут, как куклы, исполнять ритуальные церемонии. Можно не беспокоиться и присматривать краем глаза.
Я почувствовала, что королевская карета остановилась. Лэйр мигом встрепенулся, камергер поднес зеркало, герцог Холле поправил на короле сбившийся берет с малой короной (большая по традиции надевалась только в тронном зале, но она была мне так велика, что я удостоила ее вниманием только в день коронации), и Лэйр явил царственный лик народу. Ради этого момента я, собственно, и мучилась в тесноте и духоте своего экипажа.
Я сосредоточилась. Вгляделась в мир через зрачки фантома.
Тысячи лиц были обращены ко мне. Не все восторженные, как ни печально: Роберта любили куда больше, чем угрюмого наследника. Да и ничем еще не проявил себя Лэйрин фьерр Ориэдра, кроме повышения налогов.
Король под звуки горнов, бурные крики и здравицы поднялся на возвышение перед храмом, выстроенное специально для этого случая и усыпанное цветами. Помянул добрым словом почившего предшественника, восславил Чудо Священного Пламени и прочая, и прочая. Наконец — момент священнодействия, заранее повергавший меня в трепет.
Лэйр на миг замолчал. Внимавший народ подался вперед, затаил дыхание. В руках людей — незажженные свечи, кое у кого даже факелы. Все ждут, а у меня тут… ох, ты ж, демон! И почему мне так не везет?
Когда толпа колыхнулась, экипаж справа продвинулся вперед, а на его место втиснулся другой, куда шире габаритами. Мою карету тряхнуло. Но я снова сосредоточилась. Лэйр распростер руки… И… ничего! Что происходит?!
В толпе начался шум. Тут Эльдер снова пролез с другой стороны, ткнул в меня свечой, зашептал:
— Фитили отсырели!
Карету снова тряхнуло. Занавеска отошла, и я увидела, как и без того раздраженный ласх-конь укусил чужую лошадь, чтоб не лезла. Та вздыбилась. А из кареты нахалов раздался приглушенный женский вскрик на незнакомом языке.
Лэйр, спасая положение, тянул время: вознес молитву Небесам, которая должна бы звучать в храме и не из его уст.
— Прекратите, Соальен! Вы с ума сошли! Немедленно прекратите! — донесся из соседней кареты мужской голос, говоривший… на священном языке айров.
— Ай-Эниааллоиани! — с возмущением ответил звонкий женский на том непонятном и напевном языке.
— Умоляю, госпожа! Говорите на священном! Наше наречие даже на слух могут опознать, а язык богов эти невежи хоть и слышат в храмах, но ни слова не понимают!
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
