Яблоко. Частица Эдема. Альтаир недоверчиво смотрел на позолоченный шар.
– Трудно поверить, что это… Яблоко имеет такую силу. Как оно действует?
– Тот, в чьих руках находится Яблоко, повелевает сердцем и умом всякого, кто взглянет на этот «кусок металла». Иными словами, кто его «вкусит».
– В таком случае, больные де Наплуза… – Альтаиру вспомнились несчастные больные.
– Они были результатом его опытов. Наплуз подбирал травы, усиливающие действие Яблока. Словом, готовился к тому моменту, когда тамплиеры вернут себе сокровище.
Загадка, мучившая Альтаира, была разгадана.
– Теперь понимаю. Талал снабжал их рабами. Тамир поставлял оружие и не только. Они к чему-то готовились. Но к чему?
– К войне, – напрямую ответил Аль-Муалим.
– А остальные… те, кто правил городами… Они должны были подготовить жителей и превратить их в подобие тех несчастных из больницы госпитальера.
– В совершенных горожан. В совершенных солдат. В тех, кто будет жить в совершенном мире.
– Нельзя допустить, чтобы Яблоко попало к Роберу де Сабле, – сказал Альтаир.
– Пока он и его собратья живы, они не оставят попыток вернуть Яблоко, – сказал Аль-Муалим.
– Тогда мы должны их уничтожить.
– Чем ты и занимаешься по моему приказу, – улыбнулся Аль-Муалим. – Еще двое тамплиеров требуют твоего внимания. Один находится в Акре и зовут его Сибранд. А в Дамаске есть некто Джубаир. Спроси у местных рафиков. Они тебе расскажут больше.
– Как скажешь, – ответил Альтаир, склонив голову.
– Действовать надо быстро, – добавил Аль-Муалим. – Робер де Сабле очень обеспокоен нашими успехами. Каждый наш удар достигает цели. Его последователи лезут из кожи вон, чтобы найти и убить тебя. Они знают, что ты появишься: человек в белом капюшоне. Они будут выслеживать тебя.
– Они меня не найдут. Я всего лишь скрытый клинок, затерявшийся в толпе, – сказал Альтаир.
Аль-Муалим улыбнулся, вновь ощущая гордость за своего ученика.
25
Обучением Альтаира и Аббаса, принятых в братство, занимался сам Аль-Муалим. Он вкладывал в их юные головы Кредо ассасина, знакомя с философией и этикой ордена.
Каждый день, после завтрака, состоявшего из пресных лепешек и фиников, строгие воспитательницы проверяли, чисто ли мальчишки вымылись и опрятно ли оделись. Прижимая к груди книжки, оба бежали по коридорам, громко ударяя подошвами сандалий по каменным полам и не менее громко болтая… пока не оказывались вблизи кабинета Аль-Муалима.
Перед дверью они совершали особый, придуманный ими ритуал. Проводя ладонью возле лица, они сгоняли с него остатки веселости и принимали серьезный вид – такими их желал видеть Наставник. Потом стучались в дверь. Почему-то им обоим нравилось стучаться, и они чередовались по дням. Постучавшись, ждали, когда Наставник позволит войти. Войдя, садились на специальные подушки, подготовленные для них Аль-Муалимом: одну для Альтаира и вторую для его брата Аббаса.
Поначалу мальчишки робели, всего боялись, были не уверены в себе и особенно в Аль-Муалиме. Наставник обучал их по утрам и вечерам, а в дневное время и поздно вечером они упражнялись во дворе. Немало времени Аль-Муалим уделял подробным рассказам об устройстве братства и законах, по которым жили ассасины. Он расхаживал по кабинету и иногда вдруг резко поворачивался, если ему казалось, что мальчишки ослабили внимание. Порой единственный глаз Аль-Муалима буквально пригвождал их к месту, и им становилось очень неуютно. Так продолжалось, пока однажды ночью, когда они лежали на койках, Аббас не прошептал:
– Альтаир, ты еще не спишь?
Удивленный Альтаир повернулся к названому брату. Прежде такого не бывало. Воспитательницы задували у них свечу, после чего ученикам полагалось спать. Разговоры в темноте запрещались. И оба послушно лежали в тишине, погруженные каждый в свои мысли. Вплоть до этой ночи… Светила полная луна. Окно их комнаты было завешано, но яркий лунный свет все равно частично проникал внутрь, заставляя и занавеску светиться мягким сероватым светом. Аббас лежал на боку, глядя на Альтаира. Когда Альтаир тоже повернулся на бок, Аббас прикрыл себе один глаз ладонью и, мастерски подражая голосу Аль-Муалима, произнес:
– Без неукоснительного следования Кредо ассасина мы – ничто.
Альтаир весело засмеялся, и с той ночи между ним и Аббасом началась дружба. Теперь Аль-Муалим отчитывал их не за невнимательность, а за сдавленные смешки, раздававшиеся у него за спиной. И воспитательницы вдруг обнаружили, что их подопечные уже не такие робкие и податливые, как прежде.
Аль-Муалим не уставал учить их принципам братства. Аль-Муалим втолковывал мальчишкам, что ассасины – не разбойники, не головорезы, убивающие всех без разбору, как принято считать. Оружие ассасинов направлено лишь против тех, кто творит злые дела и наживается за чужой счет. Ассасины стремятся установить на всей Святой земле мир и спокойствие, утвердить новые отношения между людьми, которые бы зиждились не на раздорах и насилии, а на вдумчивом, уважительном отношении человека к себе подобным.
Наставник учил мальчишек управлять своими чувствами и эмоциями, скрывать намерения и растворяться в окружающем мире, становясь незаметными для обычных людей. Ассасин должен быть подобен пустому пространству, призраку в толпе. Люди должны воспринимать ассасина как непонятную им магию, но, как и всякая магия, ассасины имели дело с реальностью, подчиняя ее своей воле.
Аль-Муалим учил их постоянно думать о братстве и защищать его.
– Братство важнее, чем ты, Альтаир. Оно важнее тебя, Аббас. Оно важнее Масиафа и меня самого, – говорил Наставник. – А потому поступки ассасина никогда не должны вредить братству. Ассасин никогда не позволит себе поставить братство под удар.
И хотя Альтаир, став взрослым, в один прекрасный день решил, что эти принципы для него необязательны, дело было не в учительских просчетах Аль-Муалима. Наставник учил их философии жизни. Он говорил, что люди напридумывали границ и объявили всё находящееся внутри «истинным» и «реальным». На самом деле границы были ложными, и устанавливали их те, кто метил в правители или мнил себя таковым. Аль-Муалим наглядно показывал, что границы реальности бесконечно шире и что на самом деле это человеческое воображение ограниченно, ибо люди не привыкли мыслить понятиями бесконечности. Лишь немногие были способны заглянуть за пределы этих ложных границ. Даже усомниться в их существовании и то позволяли себе очень немногие.
Эти немногие были ассасинами. А поскольку они видели мир в истинном свете, для них было все возможно и им было все дозволено.
Каждый день добавлял знаний и опыта Альтаиру и Аббасу. Каждый день они еще больше сближались друг с другом. Почти все время они проводили вместе. Какие бы важные и удивительные вещи ни рассказывал им Аль-Муалим, жизнь ребят не отличалась разнообразием. Общество друг друга, строгие воспитательницы, уроки Аль-Муалима и постоянное совершенствование в умении сражаться и боевых искусствах. Этому мальчишек учили другие ассасины. Хорошенькое «все дозволено», если на каждом шагу их сопровождали запреты! Им приходилось самим себя развлекать, и потому, отодвигая в сторону учебу, они часами разговаривали. Тем для разговоров хватало. Вот только о своих отцах мальчишки почти не говорили. Поначалу Аббас говорил о скором возвращении Ахмада, но когда месяцы ожидания превратились в годы, он стал все реже и реже упоминать об отце. Зато Альтаир все чаще видел его стоящим у окна. Аббас смотрел на долину, и глаза его сверкали. Потом он стал потихоньку замыкаться в себе. Он уже не улыбался по всякому поводу. И многочасовые разговоры с Альтаиром тоже как-то сами собой прекратились.
