— Точно! Вы бы затравили бедную девочку насмерть.
Софи вскинулась:
— Я никого не травлю.
Слушая перепалку между Гарри и Софи, Дасти наблюдала за выражением лица Стива — оно претерпело ряд изменений: изумление, шок и, наконец, гнев.
По-видимому, он не подозревал о заинтересованности Дасти в мотеле, но она все равно не была готова извинить его. Как бы иррационально это ни было, Дасти чувствовала себя преданной. Часть ее сознания, способная к логическому мышлению, соглашалась с тем, что Стив не сделал ничего такого, что можно было бы счесть предательством, но сердцем она чувствовала, что на пути осуществления ее мечты оказалось препятствие.
Голос Стива был опасно мягким, а зубы стиснуты.
— Почему ты не сказала мне, что покупаешь мотель напротив?
— Что? А почему ты не сказал мне? Ты пытался это скрыть?
Гарри перебил их:
— Прошу прощения, но вы оба должны договориться на этот счет. Мы с Софи уходим. Вы знаете, где нас найти.
Софи попыталась вырвать руку, за которую ее тянул Гарри.
— Погодите. Мы сейчас не можем уйти. Ведь один из них собирается купить этот мотель.
— Не теперь, Софи!
Дасти смотрела, как Гарри ведет сопротивляющуюся Софи мимо бассейна к парковочной стоянке. Наконец она обернулась к Стиву, случившееся казалось ей огромной несправедливостью.
— Почему? — спросила она. Ее голос звучал резко и хрипло. — Почему такая таинственность?
Она видела гневное лицо Стива, пытавшегося найти ответ.
— Да не было никакой таинственности. И рассказывать было не о чем. Я все время ищу земельную собственность, но это вовсе не значит, что куплю ее.
Дасти заметила, что несколько постояльцев, собравшихся вокруг бассейна, наблюдают за ними. Она заметила также одну из своих горничных, вывозящих тележку из дверей незанятого номера.
Она указала на них и спросила:
— Не возражаешь, если мы поговорим без свидетелей?
— Отлично!
Стив и Дасти прошли к свободному номеру. Стив оттолкнул с дороги тележку и захлопнул дверь. Дасти нетерпеливо скрестила руки на груди.
— Что ты хочешь сказать, упомянув, что все время ищешь земельную собственность? А как же насчет того, что ты вроде собирался начать строительство в квартале отсюда? Зачем ты темнишь? Почему прямо не сказать, что собираешься начать работу над мотелем и что стройплощадка окажется прямо напротив моей гостиницы?
— Да ты сама темнишь! Ты ведь говорила, что хочешь расшириться, ты намеренно вводила меня в заблуждение, уверяя, что речь идет о дизайне интерьеров. Ты ни разу не упомянула мотель.
— Я не обязана ничего объяснять ни тебе, ни кому бы то ни было, в том числе и сообщать тебе о намерении купить мотель Гарри. Это мой бизнес, и я занимаюсь им, как мне угодно.
— Я никогда и не пытался указывать тебе, как ты должна вести бизнес. И считаю, что и ты не должна указывать мне…
— Но дело в том, что я не так богата, как ты.
Слова вырвались у Дасти бесконтрольно — она была в ярости.
— О чем я должна была тебе сообщить? Что я работаю, как лошадь, чтобы получить заем? А теперь оказывается, что ты покупаешь эту земельную собственность, которую хочу приобрести я.
— Но ведь я же еще ею не владею!
Стив рубанул воздух ладонью.
— Ах, значит, ты объявляешь мне войну? Так?
— Конечно, нет, не смеши людей. Я даже еще не уверен, что хочу купить этот мотель.
— О! И я должна этому верить?
Стив медленно повернулся и посмотрел на Дасти:
— Да, должна.
Он был ошеломлен тем, что она отказывается верить ему на слово. Он гордился своей репутацией честолюбивого и удачливого бизнесмена.
В бизнесе его знали как честного человека. Но как насчет их отношений? Неужели он не доказал ей свою надежность?
Дасти глубоко втянула воздух. Она наблюдала за Стивом и видела, как меняется его лицо, — боль заняла место гнева. Дасти мысленно проиграла их разговор и поняла, что стычка перешла все дозволенные границы.
— Бог мой, Стивен! Что с нами происходит?
Стив остановился и тоже перевел дух.
— Речь вовсе не об этом «Греческом острове».
Он печально покачал головой.
Дасти трудно было удержаться на ногах. Поэтому она медленно опустилась на одну из кушеток у Окна.
— Нет. Не в этом дело. Речь о нас с тобой.
Стив видел, что Дасти старается взять себя в руки, и сел с ней рядом.
— Большую часть жизни я провел один и верил только в себя. Потом появилась ты. И вдруг оказалось, что я живу, а не только существую. — Он повернулся так, чтобы видеть ее лицо. — Ты сокрушила мой мир. Я смеюсь и играю. Я сижу в джакузи и ряжусь в костюм пирата. Я! — Стив в изумлении покачал головой. — Теперь я не уверен больше в том, что знаю, кто я. И как это ни чудесно… меня это пугает. Дасти, я знаю, что обидел тебя. Мне ужасно жаль. Тебе будет трудно в это поверить, но в последние несколько недель я думаю о тебе и о том, как ты отнесешься к тому, что я приобрету собственность напротив твоего отеля. Это одна из причин, почему я затянул с покупкой.
Дасти сидела изумленная. Его извинение было как удар в сердце.
О, он жалел о том, что причинил ей боль, и принимал в расчет ее чувства и все-таки думал о покупке. Дасти потеряла дар речи.
Стив следил за выражением ее лица, но, поскольку ответа не последовало, он встал и снова начал мерить шагами пространство между кроватью и диваном. Неужели ей непонятно, что у них была одна и та же проблема?
— Дасти, ведь мы оба занимаемся бизнесом, и ни один из нас не привык делиться своими намерениями или обсуждать свои решения с кем-нибудь.
— Ты прав, — сказала Дасти.
Она ведь не говорила ему о том, что собирается купить мотель. А что касается Стива… то ведь его столько людей подводило за долгие годы.
— У нас обоих есть причины скрывать свои планы. Я считала, что должна защитить свою независимость. — Она пожала плечами. — Мы разные, но все сводится к одному.
— Дасти, если бы я знал, что ты хочешь купить мотель, я бы отказался от него. Черт возьми! Я, вероятно, предложил бы тебе заем, но это ведь не решило бы вопроса. Главное — вера друг в друга.
Внезапно Дасти захотелось дотронуться до него. Она встала и взяла его за руку, заставив остановиться.
— Я считала, что в наших отношениях есть сложности. Это одновременно очаровывает и пугает. Я никогда не предполагала, что смогу питать к кому-нибудь такие чувства. Но боюсь в них поверить, потому что напугана. Я боюсь отдать тебе душу, как это было в случае с Филиппом. Это чуть не разрушило меня. Я знаю, что не хочу повторить это.
