— Он был в операционной?
— Да. Хирурги пытались спасти его, но, как нам сказали позже, он получил травмы, несовместимые с жизнью. Мы прождали семь часов, а около полуночи нам сообщили, что отец скончался. И тогда нас проводили к нему. Но всего на минутку. — На глаза Нэнси навернулись слезы. — Я даже не успела понять, что папы больше нет. С тех пор всякий раз, оказываясь в больнице, я испытываю сильный дискомфорт. Все эти запахи, звуки… Они вызывают массу ассоциаций, понимаешь?
— Прежде ты ничего не рассказывала мне, — заметил Грег, целуя ее глаза.
Нэнси покачала головой.
— Нет. — С ее губ слетел вздох. — Прошлогодняя болезнь, а затем выкидыш еще больше усилили мою ненависть к больницам. И, боюсь, мне никогда от этого не избавиться.
— Понимаю, солнышко. А сейчас спи. Завтра все будет хорошо.
Они оба повернулись на бок, Грег лицом к спине Нэнси.
— Странно все-таки вновь вернуться в Глендейл, — пробормотала она. — Но я рада, что ты снова со мной.
— Я тоже.
Грег поцеловал ее затылок, зарывшись лицом в душистые кудри. Это было так приятно, что Нэнси слегка изогнулась. Тогда Грег запустил руку под ее пижамную куртку и принялся ласкать грудь, пробуждая к жизни соски. Потом его ладонь проникла под резинку пижамных брюк. Вскоре он добрался до ее лона и осторожно проник пальцем между увлажнившихся женских складочек.
— Что вы делаете, мистер Уордсворт? — пробормотала Нэнси.
— Ведь нужно же подвергнуть вашу новую пижаму проверке! — ответил он, касаясь ее уха теплым дыханием.
Нэнси тихонько рассмеялась. Она чувствовала себя слишком счастливой и расслабленной, чтобы делать что-то. Ей оставалось лишь сосредоточиться на доставляемом Грегом удовольствии. Вскоре она уже стонала от сладостной неги, потому что Грег, немного переменив положение, одной рукой умело ласкал ее полную грудь, а пальцами другой ритмично скользил в увлажнившейся женской глубине.
— Я люблю тебя, — прошептал он, когда с очередным погружением его пальцев Нэнси издала особо громкий стон. — Ты самая красивая женщина в мире, и я буду страстно желать тебя до конца своей жизни.
Волны блаженства разбегались по телу Нэнси — потрясающе мощные, несмотря на усталость. Наконец самая сильная из них накрыла ее с головой, заставив беспомощно задыхаться и прерывисто звать Грега — неизвестно для чего: то ли чтобы он продолжил свои действия, то ли чтобы прекратил.
Заведя руку назад, Нэнси ощутила отвердевший и напряженно пульсирующий ствол.
— Я хочу тебя… — вырвалось у нее.
— Не поворачивайся, — хрипло ответил Грег.
Сдвинув пижамные брюки до колен Нэнси, он вновь заключил ее в свои объятия и осторожно вошел сзади в жаркую женскую глубину. Беспрестанно целуя шею и щеку Нэнси, Грег жадно овладевал ею. Все его действия были направлены на то, чтобы доставить ей наибольшее наслаждение.
Разумеется, его страсть передалась Нэнси — взбудораживая, вытесняя все страхи, всю былую боль…
На следующий день они отправились к доктору Хэффилду.
После рукопожатий и взаимных приветствий он произнес:
— Хорошо, что вы, наконец, решили навестить меня, мисс Бэссет. Я беспокоился о вас. А тут еще ваш жених сообщил мне, что в свое время вы прекратили принимать предписанное вам лекарство… Весьма опрометчиво с вашей стороны, голубушка!
Нэнси метнула взгляд на своего «жениха» и пояснила, что от тех таблеток ей бывало очень плохо.
Неодобрительно покачав головой, доктор Хэффилд попросил Грега подождать в коридоре, а сам подверг Нэнси тщательному обследованию. Заняло это минут сорок. Затем он задал ей множество вопросов, а ответы записал в историю болезни. После чего вновь пригласил Грега в кабинет.
Взглянув на них, сидящих рядом, доктор Хэффилд произнес:
— Результаты сканирования весьма утешительны. Ущерб, нанесенный энцефалитом, оказался минимальным, и выздоровление прошло успешно. Наибольшая опасность для вас, мисс Бэссет, заключалась в серьезной вероятности частичной потери памяти. Вот почему я выписал вам столь ненавистное лекарство. И вы очень сильно рисковали, самовольно прекратив принимать его.
— Да, доктор, — смущенно потупилась Нэнси. — Я поступила очень опрометчиво.
— Ну все обошлось, однако вы по-прежнему должны показываться врачу раз в три-четыре месяца. В Бейкерсфилде есть один хороший невропатолог. Вы можете консультироваться с ним.
Он написал на прямоугольнике бумаги имя и подал Нэнси. Пряча записку в сумочку, та мельком взглянула на Грега и увидела в его глазах облегчение. По-видимому, слова врача успокоили его.
— Что касается случившегося у вас выкидыша, — продолжил доктор Хэффилд, — то вы не должны волноваться. На вашу репродуктивную функцию потеря плода не повлияла, и, если вам захочется обзавестись ребенком, можете делать это без всяких сомнений.
— Благодарю, — сказала Нэнси, покраснев до корней волос.
Когда, тепло попрощавшись с врачом, они вышли в коридор, из кабинета следом за ними выбежала медсестра.
— Мисс Бэссет! В больничной камере хранения остались некоторые ваши вещи. Вы забыли забрать их, когда выписывались в прошлом году. Сейчас можете спуститься за ними на первый этаж.
Медсестра объяснила, как найти камеру хранения.
— Спасибо… хотя я не представляю, что это может быть.
Служитель камеры хранения подал Нэнси прозрачный пластиковый пакет, в котором находилась кофта, халат, книга и нечто похожее на почтовый конверт. На нем можно было различить имя адресата: «Грег Уордсворт».
Несколько мгновений Нэнси тупо смотрела на конверт, потом вздохнула.
— Ох, дорогой! Ведь это то письмо, которое я написала тебе.
— Какое? — спросил он.
— Ну помнишь, я рассказывала… Накануне выписки из больницы я написала тебе обо всем, что со мной случилось.
— Почему же письмо до сих пор здесь?
Нэнси вновь опустила взгляд на конверт.
— Я пребывала в таком смятении… У меня даже бывали галлюцинации. Вероятно, мне показалось, что я отправила письмо, а на самом деле просто положила в тумбочку. Видишь, я даже вещи свои забыла забрать! А конверт так и остался здесь…
Немного помолчав, Грег спросил со странной робостью:
— Могу я прочесть то, что ты написала?
— Не знаю! — воскликнула Нэнси, поспешно пряча пакет за спину. — Во всяком случае, не здесь и не сейчас.
Грег хмуро кивнул.
— Ладно. — Затем он взял Нэнси за руку. — Идем отсюда.
По дороге домой, ведя машину, Грег покосился на Нэнси и сдержанно произнес:
— Меня уже давно мучает один вопрос.
— Да?
