7
Как только сын ушел на работу, дона Алзира начала поиски. Вчера Габриэл, когда был на кухне, слегка задел ее полой пиджака, и ей показалось — в кармане спрятано что-то тяжелое. У ее мужа в прошлом был револьвер, он лежал в гардеробе, в брезентовом мешке, который она не раз перекладывала во время уборки. И вчера ей показалось, что у Габриэла в кармане тоже лежит револьвер. Она не стала ни о чем его спрашивать в тот момент, поскольку он только начал вновь открываться, и ей не хотелось спугнуть его. Сегодня же утром она не заметила, чтобы у него в кармане что-то лежало. Значит, надо до обеда обыскать его комнату. Дона Алзира искала не столько оружие, сколько подтверждение своим страхам, что Габриэл может сделать нечто, что поставит его жизнь под угрозу.
Она хорошо знала эту маленькую комнату, поиски не должны занять много времени. Менее чем за полчаса она обыскала все обычные места — под матрасом, в ящиках, за одеждой в шкафу. Но она понимала, что он, скорее всего, должен был спрятать это где-то, куда ей трудно будет добраться, куда она с трудом может залезть, например на самую верхнюю книжную полку. Револьвера она там не нашла, зато обнаружила коробку с патронами, а никто не будет прятать коробку патронов, если у него нет оружия.
Последние два дня Эспинозе пришлось туго. Газеты были полны сообщениями о смерти проститутки в квартире, расположенной неподалеку от их участка. В газетах не появилось бы ни строчки об этом, если бы на теле девушки не нашли пешню для колки льда, под которой лежала записка: «Пусть это будет наукой подобным девицам — чтобы выполняли, что сказано». Среди подружек убитой ходили слухи, что послание оставил тот, кто осуществляет контроль над проституцией во всем этом районе, — и всем было известно, что это какой-то из полицейских с участка Эспинозы. Газеты не называли имени копа, но давали понять, что им известно, кто он, и требовали сурового расследования.
— И что ты собираешься делать?
— Назначу комиссию по расследованию.
— У тебя будет головная боль.
— Понимаю, но нельзя же спустить такое! Как вчерашнее наблюдение?
— В чем-то, как и позавчера, но на этот раз кое-что меня сильно удивило. Совершенно неожиданно он на пустой улице просигналил проезжавшему мимо такси, сел в него и укатил, а я остался, как дурак, стоять. Других такси поблизости не оказалось. Я так и не понял, хотел ли он таким образом избавиться от слежки или это просто еще одна из его странных выходок. Он никогда не оглядывался, чтобы посмотреть, не следует ли кто за ним. И все же сумел впрыгнуть в машину так ловко, что никто не смог бы за ним последовать.
— Продолжай следить за ним сегодня вечером. А завтра утром отдохни. Подозреваю, он все же заметил слежку. Не забывай, парень одержим идеей, что кого-то убьет, так что он наверняка подозревает, что кто-то попытается убить его. Если он вправду вооружен, то может использовать оружие для самозащиты. Так что не подставляйся. Мне бы не хотелось, чтобы тебя опять ранили.
Девять вечера. Эспиноза готовил бутерброд с сыром и ветчиной, пытаясь таким образом оживить воспоминания о единственной в его жизни поездке в Париж. Но какой бы сорт хлеба он ни использовал и сколько бы ни клал ветчины и сыра, получившиеся бутерброды никогда недотягивали до впечатлившего его образца. В действительности Эспиноза уже и не мог вспомнить вкус парижского бутерброда — настолько часто пытался его повторить. Зато вино безотказно возвращало его к тем прекрасным воспоминаниям. Так что он решил ограничиться всего несколькими бутербродами, зато вылакал целую бутылку вина, после чего заснул беспробудным сном и не слышал никаких звонков. И только утром, прослушав сообщения на автоответчике, понял, что эта ночь была богата событиями. Все сообщения содержали имя звонившего и требовали срочного ответа. Почти все они были от Уэлбера и от детектива, служащего в 10-м участке, в окрестностях Ботафого.
Пока Эспиноза поглощал завтрак, он созвонился с Уэлбером. Детектив снял трубку только на третий раз.
— Извини, Уэлбер, я обещал тебе свободное утро и сам тебя первым бужу.
— Ничего. Я уже встал. До тебя звонил кто-то два раза.
— Это я. Что случилось ночью?
— Лучше поговорить об этом не по телефону. Я подъеду к твоему дома ровно через час.
Эспиноза закончил пить кофе, побрился, оделся. До приезда Уэлбера он успел просмотреть всю газету. Уэлбер, зайдя, отказался от предложения выпить кофе и сказал, что лучше перехватит что-то по дороге в участок.
— Я звонил тебе несколько раз вчера, потому что тебя искал детектив с 10-го участка. Это длинная история, и началась она, когда я следил за этим парнем, Габриэлом. Как и в предыдущие дни, я ждал его у работы. Он двигался таким же образом, как и раньше, пока не дошел до Ботафого. А там, когда он оказался у станции метро, то вдруг спустился по ступенькам вниз, а не прошел мимо. Ну, я подождал, пока он спустится на платформу, а затем последовал за ним. Но когда я очутился на платформе, его там не было. Я обыскал всю станцию, но никаких намеков на него и ни одного поезда, на котором он мог бы уехать. Тогда только я сообразил, что он вновь меня обхитрил — наверняка поднялся наверх по другой лестнице! На этом моя слежка закончилась, и я теперь выгляжу полным идиотом! Потом, около одиннадцати вечера, когда я уже собирался лечь спать, мне позвонили. С нашего участка. Звонивший сообщил, что тебя ищет комиссар 10-го участка, что у них там убийство, а жена убитого, рыдая, кричит, что это ты его убил. Выяснилось, что это Стелла. Когда они вернулись домой, Идальго, очевидно, подошел к окну гостиной, чтобы открыть его, и тут же был убит выстрелом в лицо. Убийца стрелял снаружи, из узкого прохода во дворе между домами, что ведет к электросчетчикам. Стелла считает, что убийца выстрелил и потом убежал через лестничный выход на улицу. Но она ничего не видела, потому что пришла в ужас, увидев, что Идальго лежит весь в крови. Они живут на первом этаже, и потому на всех окнах решетки, но выстрелам это не мешает. Когда к ней прибыли наши коллеги из 10-го участка, она кричала, что парня убил комиссар Эспиноза. Они ей, конечно, не поверили, но хотели с тобой поговорить и выяснить, что происходит. Я ничего не сказал о том, что следил за Габриэлом, поскольку дело ведь не открыто.
Они прошагали мимо участка и двинулись дальше. Эспиноза спросил:
— А время между исчезновением Габриэла в метро и смертью Идальго…
— Прекрасно подходит. Габриэл исчез около восьми. По словам Стеллы, Идальго был убит примерно в девять десять. Я помчался со всех ног домой к Габриэлу. Но мать и сын уже оба спали. Там я побеседовал с портье, который еще не спал, а смотрел телевизор. Он сказал, что Габриэл вернулся домой где-то от половины десятого до десяти. Точнее он не знает. Вот так. С Габриэлом или его матерью я пока не говорил, хотел сначала посоветоваться с тобой. Может быть, выпьем где-нибудь кофе?
Они зашли в один из немногих сохранившихся в Копакабане кофейных магазинчиков, который устоял перед искушением превратиться в закусочную. Там можно было посидеть, выпить чашечку кофе и съесть слойку с маслом. Погода уже установилась, обещая ясные деньки.
