Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
Звучит парадоксально, но лидеры, всецело озабоченные успехом, – не опасны. А вот неудачники… Такой большой процент в их среде рискующих за пределами собственных возможностей – явление достойное внимания. Получается, что маргинальная прослойка (они же аутсайдеры, «дно», «низ») представляет собой котел, в котором бурлят пассионарные токи и рождаются самые безумные идеи. В другое время их устремления неизбежно завяли бы, как нереальные фантазии (все те же ограничивающие 3–4 % прироста к достигнутому), но когда отметаются традиционные и постепенные способы добиться успеха, то – почему бы и нет? Отметим – неудачников интересуют только предельно высокодоходные проекты, невзирая на риск и малую реалистичность. С последней категорией вообще нет проблем, ибо для тех, кто «внизу», существуют лишь их гротескные желания и мечты, которые любой ценой должны быть воплощены в явь. Однако в чувстве момента и ситуации аутсайдерам не откажешь. (Чем ниже градиент падения, тем лучше психология выживания, среди бомжей и попрошаек очень много тех, кто хорошо разбираются в людях, иначе попросту там не выживешь.) Поэтому чувство обратной связи у неудачников обострено. Вместе с маниакальной устремленностью к вожделенному парадизу это создает весьма опасный тандем.
Вся ирония заключается в том, что общество преуспевающих этой опасности как раз и не осознает и не хочет осознавать даже при наличии явных симптомов. Вспомним, с каким пренебрежением охранка относилась к так называемым большевикам во главе с неким Ульяновым. Куда как опасней считалось движение эсеров с их пресловутой «Боевой организацией» во главе с провокатором Азефом. Игры в кошку с мышкой обошлись вскоре двуглавой империи слишком дорого. Точно так же Паулю фон Гинденбургу, потомственному прусскому дворянину, фельдмаршалу и президенту Германии, и в кошмарном сне не снилось передать священный жезл власти бывшему ефрейтору Адольфу Шиклгруберу. А ведь пришлось, и с этого момента «коричневые маргиналы» заложили крутой вираж для всего мирового сообщества.
Недооценивать и пренебрегать происками и устремлениями неудачников не только глупо, но и небезопасно. Хотя бы потому, что в своих устремлениях они могут зайти слишком далеко. Особенно, когда социум находится в неустойчивом бифуркационном (лат. bifurcation – разделение, например образование водораздела, то же, что горный хребет) состоянии. Тогда под приложением своевременного натиска и усилий мечта неудачника может воплотиться наяву. Пусть даже на время, которого, как у «красных кхмеров», окажется более чем достаточно, чтобы вогнать в землю треть населения своей страны и вновь уйти в подполье непролазных джунглей.
Добавим к сему, что имеющий синдром неудачника дерется за свою цель куда ожесточеннее, нежели человек успеха. Второму есть, куда отступить, и есть, чем торговаться, тогда как поднявшемуся из низов кроме своей не совсем удавшейся жизни предложить нечего.
…Правитель мощнейшего Хорезмского государства Мухаммед был разбалован властью, негой и роскошью. Вместо отпора на поле брани ордам Чингисхана он позорно оставил свои города и бежал в Иран, кончив бесславно жизнь на одном из островов Каспийского моря. «Если бы город сопротивлялся, я бы не взял Бухару никогда», – мрачно изрек предводитель монголов, осмотрев стены и арсенал этого мощнейшего полиса после его добровольного падения. Та же участь постигла и Самарканд. Армия государства, дотоле славившегося своими победами, так и не смогла собрать в кулак свою волю и перейти к жестоким сражениям. С монголами пытались торговаться и договариваться, обрекая тем самым свою жизнь в лучшем случае на прозябание в колодках. Для маргинальных «пассионариев» с окраин пустыни Гоби цветущая Средняя Азия стала плацдармом для дальнейших экспансий. Власяной монгольский аркан завис над прочими странами.
Князь Торопецкий Мстислав Мстиславич по прозвищу Удалой в битве с монголами на Калке (лето 1223 г.) поступил совершенно иначе. Он единственный из двенадцати русских князей уцелел в той бойне. Хотя шел в авангарде и неминуемо должен был погибнуть первым, наткнувшись на бронированный кулак тяжелой монгольской конницы. Именно так и произошло. Но Мстислав повел себя в роковой момент парадоксально (может быть, потому, что его прозвище было Удалой?). Он со своим небольшим отрядом (не более полутора-двух тысяч воинов) сам атаковал собравшуюся в долине двадцатитысячную монгольскую мощь. Ударил из последних сил, идя на марше, не в центр вражеского войска, а наискось, почти во фланг, срезая угол каре. Расчет был гениален – монголы не будут перегруппировать под такой маленький отряд свою армию, а значит, есть шанс прорваться с боем к спасительному Днепру. Что и произошло. История нам донесла любимое изречение Мстислава Удалого: «Мертвые сраму не имут». (Интересная в психологическом плане фраза, и несет она в себе отрицательного, неудачного смысла больше, нежели положительного, даже «оптимистической трагедией» ее сложно назвать.) В ситуации полной безнадежности он действовал себе на погибель и вырвался из тисков смерти. Все остальные князья на Калке нашли свою смерть, хотя и обладали пятикратным преимуществом, по сравнении с монголами, в рати. Они ведь шли побеждать и грабить легкого врага, тем более что монгольские разъезды всячески поддерживали в русском стане эту губительную иллюзию.
Неудачник лишен начисто робости, стыда и прочих невротических комплексов перед условностями социума, магией имиджа и харизмы, предрассудками и прочими «тормозами», в том числе и интеллектуальными. Именно для него применим знаменитый принцип «дурачка» Альберта Эйнштейна: «Все знают, что того-то и того-то сделать невозможно. Но вот приходит «дурачок», который этого не знает и делает открытие». Добавьте к сему отсутствие страха перед неудачами (сколько их уже было на его пути?) и уж тем более к отрицательной реакции окружающих. Потому что в его кармане – путеводная звезда, которой он истово поклоняется. Тем, чего как раз и не хватает успешным: авантюризма и смелости в дерзновениях, более чем в избытке обладают неудачники. Вот кто действительно, определив свою миссию, далее уже не сходит с пути.
Англичанин Морис Уилсон еще в 1934 г., не имея элементарного альпинистского опыта, но свято уверовавший в провиденье Божье, без специального снаряжения, а, по сути, совсем без ничего (не было денег даже на сносный провиант) рискнет тем не менее в одиночку (!) покорить неприступный Эверест. Выше Уэльских вершин он дотоле никуда не поднимался. Техника прохождения ледников с ледорубом и кошками ему была неведома. Малоизвестный широкой публике, этот религиозный и одержимый человек станет газетной сенсацией того времени: продав свое имущество и купив подержанный биплан, в мае 1933 г. он на свой страх и риск… улетит в Индию, чтобы осуществить задуманное. Его замерзшее тело, лежащее в изодранной в клочья снеговыми штормами палатке на леднике Ронгбук со стороны Тибета, найдет в 1935 г. пятая британская экспедиция к Эвересту. При мертвом Уилсоне окажется дневник, прочтя который профессионалы будут поражены: одиночка-аматор смог достигнуть так называемой Северной седловины на высоте 7000 м. Для человека, не знавшего гор, он сделал невозможное. Впрочем, его рекорд уникален и по сей день: на Эверест «за просто так» туристы ведь не ходят. Лишь в 1982 г. опытнейший альпинист, получивший прозвище «гуру гор», – Райнхольд Месснер совершит свой беспримерный одиночный поход на высочайшую вершину мира (практически по тому же пути). До него почти за полстолетия такую попытку предпримет лишь один – не шибко процветающий мелкий предприниматель из старой Англии – некто Морис Уилсон.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
