«Я сам буду решать, заслуживаешь ты этого или нет. Если я решу, что заслуживаешь, я заплачу тебе, – ответил отец. – И вообще, ты должен радоваться уже тому, что не умираешь с голода, что ты одет и у тебя есть крыша над головой».
И разговор был окончен. Я ни разу не получил и цента. И везде, где бы я ни работал в последующие тридцать пять лет, другие люди решали за меня, какой зарплаты я заслуживаю и сколько я буду получать. Все это были организации с профсоюзами, где сотрудникам платили только за большой стаж работы и не разбирались, хорошо они ее выполняют или нет, и сколько усилий они при этом прилагают. Посторонние люди определяли мою стоимость и говорили мне то же самое, что когда-то и мой отец: «Мы сами решим, чего ты заслуживаешь; ты должен радоваться уже тому, что имеешь работу и можешь оплачивать квартирную плату и покупать одежду».
Я решил действовать по схеме, которая уже доказала свою эффективность в других сферах моей жизни. Я начал читать все, что мог найти о психологии финансов; я обсуждал эту тему со всеми знакомыми; я задумался, не обратиться ли за помощью к специалисту, и позвонил нашему семейному бухгалтеру. Я рассказал ему, что мы решили взять наше финансовое будущее в свои руки, и сейчас мы хотим начать подготовку к выходу на пенсию. В итоге мы с ним придумали простой план действий: мы с супругой будем ежемесячно отправлять ему банковский чек, и наша цель будет достигнута в разумные сроки.
К сожалению, моим «денежным» приключениям не суждено было на этом закончиться. Хотя у меня были нужные суммы, я не мог заставить себя взять и отправить чек нашему бухгалтеру. Он звонил и упрашивал, уговаривал, выклянчивал и умолял меня выслать деньги. Я выписывал чек, выводил адрес на конверте и оставлял его у себя на столе. Я просто не мог отправить его. Я находил уйму причин, но дело было в том, что я просто был на это неспособен. Я совершенно не понимал, почему. Я понял это лишь два года спустя, и все эти два года мое поведение по-прежнему не подчинялось никакой логике.
Однажды я получил сообщение от одного знакомого, с которым мы не виделись уже двенадцать лет. Сейчас я думаю, что в тот день пришел назначенный Богом срок. Мой знакомый стал специалистом по финансовому планированию и теперь успешно справлялся с разными проблемами в своей жизни. Он рассказал мне о том, что занимается с людьми и помогает им разобраться в финансовых вопросах. Он спросил: может быть, я знаю кого-нибудь, кому это могло бы показаться интересным? Знаю ли я таких людей? Да это же я сам! Я разговорился с ним о своих безуспешных исканиях и о том, что мне трудно начать заботиться о собственном будущем, хотя я и знаю, что нужно предпринять. И он очень быстро помог мне проникнуть в самую суть моей проблемы. К нам присоединился Брэд, и в конце концов мы написали эту книгу и открыли бюро тренингов и семинаров, чтобы поделиться своими открытиями со всеми желающими.
Первым делом Рик попросил меня вообразить, как будет выглядеть моя жизнь на пенсии. Но все мои мысли сразу словно испарились. Поначалу я не мог представить себе никакой определенной картины, но постепенно у меня в голове стал возникать образ: я сижу в уютной теплой комнате, смотрю в окошко и ничего не делаю. И я понял, что жизнь на пенсии для меня непременно означала: «Я брошу работу». На смену этой картине быстро пришла другая мысль: «Я не хочу бросать работу». И мне сразу стало совершенно ясно, почему я не мог высылать банковские чеки на будущую пенсию. Если пенсия означает увольнение, то мне этого совершенно не хочется. А если не отправлять чеки, то я уж точно никогда не смогу стать пенсионером. Я стану одним из тех, кто на шестом десятке лет жалуется, что не может бросить работу, как будто так произошло не по их собственной воле.
С такими мыслями ко мне пришла все нарастающая уверенность в том, что я непременно смогу устроить свою жизнь на пенсии так, как мне этого действительно хочется. И в моей голове начала вырисовываться еще одна картина. Я представлял себе, как буду делать только то, что захочу, когда захочу и только с теми людьми, которые мне приятны. Такая картина мне очень понравилась. А потом я подумал: «Зачем же ждать пенсии? Почему не начать жить и работать таким образом уже сейчас?»
Вторая группа упражнений была направлена на то, чтобы выявить, в чем я больше всего нуждаюсь и что я больше всего люблю. Для этого мне в какой-то момент нужно было представить, что мне осталось жить только двадцать четыре часа. Но я не должен был думать о том, как проведу свой последний день – вместо этого от меня требовалось вспомнить: что я хотел, но так и не успел сделать. Поскольку ранее мне очень помогла психотерапия, таких моментов я насчитал совсем немного, и это меня обрадовало. Зато благодаря этому простому упражнению я немедленно попытался исправить то немногое, о чем бы я сожалел. Я захотел удостовериться, что три самых дорогих мне человека – моя жена и двое детей – совершенно точно знают, как сильно я их люблю, как я благодарен им за то, что они есть в моей жизни, и небесам – за то, что все у нас в семье наладилось.
В результате я начал отправлять чеки на будущую пенсию в четыре раза чаще, чем собирался. Кроме того, я решил немедленно распрощаться с теми аспектами моей работы, с которыми мне больше не хотелось бы иметь дело. Итак, я начал воплощать свои радужные представления о пенсии задолго до того, как стал пенсионером.
Я родился с гемофилией – редким заболеванием крови, и из-за нее мне пришлось пережить около полумиллиона переливаний крови. В результате я заразился гепатитом С, но врачи диагностировали его у меня и начали лечить лишь пятнадцать лет спустя. В конце 80-х мне назначили курс химиотерапии, надеясь таким способом избавить меня от вируса. А в апреле этого года, когда я проходил очередной ежегодный медицинский осмотр в клинике Майо, мой доктор сказал: «Нам нужно обследовать вас намного более тщательно. Мы подозреваем, что ваше заболевание печени прогрессировало и достигло последней, четвертой стадии, за которой следует печеночная недостаточность. Рака печени у вас, скорее всего, пока нет, но мы все же будем держать вас под постоянным наблюдением». Он говорил еще о чем-то, но я не уловил смысла его слов. Мы попрощались, и я вышел из кабинета.
Я был ошеломлен. Еще никогда в жизни я не чувствовал себя лучше. Казалось, все изменилось за какое-то мгновение. Я снова подумал о своих планах на пенсию. Я уже не знал, доживу ли до этого дня. Я позвонил супруге и все ей рассказал. И во время нашего разговора я вдруг вспомнил то упражнение о двадцати четырех часах на жизнь, которое я проделал несколько лет назад, чтобы разобраться в своих взаимоотношениях с деньгами, – сейчас мне даже не требовалось ничего воображать. И я сказал: «Помнишь то упражнение, в котором нужно было представить, о чем бы мы сожалели, если бы нам оставалось жить всего лишь двадцать четыре часа? Так вот, я не жалею ни о чем. Все дорогие мне люди знают, что я их люблю. А я знаю, что они любят и уважают меня. Для каждого из них я сделал все, что хотел. Ты и представить себе не можешь, как я вам всем благодарен». И, как бы нелепо это ни звучало, но у меня в глазах заблестели слезы радости. Кто бы мог подумать, что мой путь к пониманию собственных иррациональных финансовых поступков окупится такими дивидендами?
