– Ты куда клонишь? Ну-ка, подожди… Трупы локосиан. Там и сям по всему терминалу. Значит, если бы свои своих постреляли, потому, что так обстоятельства сложились… похоронить-то их они просто обязаны были. Соотечественники всё-таки. Ах, да… не до этого было, если последний защитник ещё пытался спастись бегством, а уже монголы подоспели. Времени было в обрез. Вот если бы защитники атаку отбили, то на досуге непременно занялись погребением. В том числе и тел врагов… Стоп! – до меня вдруг дошло, на что он намекает. – На месте нападения нет трупов нападавших!
Упырь утвердительно кивнул головой. Мне показалось, что он с трудом сдерживал улыбку.
– Сечёшь. А как ты меркуешь, Дым, КОГДА на поле боя не остаётся трупов нападавших?
– Ты, Данила Петрович, как на лекции меня пытаешь…
– Лекция не допрос – можно и ответить.
– Что тебе ответить? Допрос не лекция – можно и потерпеть? Ладно. Я попробую. Думаю, так. Трупов нападавших воинов не остаётся, когда… они напали так внезапно и искусно, что не потеряли ни одного человека. Когда их потери были незначительны и позволили забрать с собой трупы своих. И когда… трупы никто не уносил, но мы их не видим.
– Это как? – насторожился Упырь. – Духи бесплотные, что ли? Давай, Дымыч, без чертовщины! И без ней туману тут – до непроглазности.
– При чём здесь духи? Просто одеты в точности так же, как и оборонявшиеся.
– Я вообще-то думаю, что потерь не было вовсе. Вернее, думал. А твоя мысль, что трупы напавших всё же есть, но одеты точно так же, как и защитники, мне понравилась. Ну-ка, припомни, сколько вы тогда на захваченном терминале врагов обнаружили да перестреляли?
– Та-а-ак… Дай бог памяти. Значит, трупов было десять. Из них только трое были облачены в боевой комплект – шлем, блок-ранец и излучатель. Потом в арсенале объекта мы обнаружили ещё семь излучателей, каждый в своём гнезде. Видать, персонал просто не успел по тревоге разобрать своё оружие. Во-о-от. Дальше… ещё один труп попросту исчез. Или же он исчез за мгновение до того, как стать трупом? Амрина называла его Офх Путс. Наверняка, он был координатором, потому как имел носимый терминал «Спираль», который его и спас. С ним – одиннадцать. Амрина – двенадцатая. Но обладатели «Спирали», насколько я понимаю, могут свободно передвигаться по их грёбаной Сети. Как пауки по паутине. Поэтому они не идут в зачёт. Я бы считал штатной обслугой только тех, на кого в арсенале имеется табельное оружие. А стало быть… десять человек. Вот он – боевой расчёт терминала. Десятичное исчисление, похоже, и у локосиан тоже в обиходе. Прямо как у нас.
– Десять. А Хасанбек, помнится, упомянул о тринадцати убитых, обнаруженных на терминале. И один, обезумевший, выскочил прямо на монгольские стрелы. Выходит: десять плюс четыре. Вполне разумные боевые потери…
– Вот и выходит. Четыре трупа… не предусмотренные штатным расписанием. Значит, всё же нападение? Свои на своих?
– Значит, выходит. Свои на своих. – Усмехнулся Упырь и тут же резко тряхнул головой. – А вот ма-аленький такой довесочек. Второй фактик – силовое поле. Скажи-ка мне, Дымыч, как на духу… а на хрена им было поле-то отключать? Ведь тогда бы точно ни одна гнида не сбежала при ихних разборках… Молчишь? То-то. Ох, чую я – как бы не для нас специально… этот спектакль ставился. Ладно, время покажет да всё по местам расставит.
Он замолчал, ожидая от меня продолжения недоумённых расспросов. Но – я уже включился в его схемы! – продолжения не было.
– Факт третий – карта?
– Точно. Карта, – согласился Данила. – Способный ты, Дым, на лету всё схватываешь. А может быть, просто горбатого для меня лепил? С тебя станется. Так что с этой картой не так, расскажи свою версию.
– Я попробую. Только ведь с картою-то ещё забавнее получается. Действительно, спектакль. Чем больше думаешь, тем меньше верится в нападение земного отряда. Ну, не дурачить же нас они бы надумали… если бы и в самом деле терминал захватили. И не на стороне локосиан воевали бы. Иначе – совершенно нет объяснения, почему, сделав дело, они не пожелали с сопланетниками встретиться, а назад ретировались? Главный довод – опять злополучная карта! Ну, скажи, Данила, какой воин по доброй воле от такого лакомого куска, как вражеская карта, откажется? И не просто план расположения противника, а местности, целой чужой планеты… Только тот воин, для которого эта местность никакого секрета не представляет. Для любого другого – такая карта побольше, чем победа в тяжелой битве, стоит. И вот, от неё отказываются… А не заметить её также не могли – на самом видном месте лежала. Ох, не хочется думать, что нам её элементарно подложили, не хочется! Если для того, чтобы карту всучить в наши руки, эти долбанные пацифисты не пожалели четырнадцать жизней своих соотечественников… Большой театральный сезон за этим спектаклем стоит. И думаю, одни драмы да трагедии в репертуаре, ни единой комедии.
– Да-а-а… – неопределённо протянул Упырь, потом пояснил. – Не хочется рвать даже самую тоненькую ниточку надежды. Если карта местности – это просто ещё одна краплёная карта… какой каламбур получился… а эти кукловоды и не такое могут отмочить… то по сравнению с «космическими гладиаторскими боями» это – тьфу! и растереть! – так, просто, ещё один штришок в общую карикатуру. Эх, доберёмся мы, Дымыч, до этих Кукрыниксов, да все карандаши им переломаем… с пальцами заодно! – В этом месте он не выдержал, прервался на пару минут, творя очистительные матерные заклинания. Потом продолжил, как ни в чём ни бывало: – Вот если таким макаром рассуждать, то в этой самой карте для нас сейчас самая большая опасность и таится. Вот тогда – что-то в ней НЕ ТАК и НЕ ТО. Если такой ценой она должна была к нам попасть, то, как ружьё на стене, – непременно выстрелит. И не обязательно в конце спектакля. Какая-то дезинформация в неё внесена. Но… назови это как хочешь по научному – интуицией, шестым чувством… а я попросту жопой чувствую, Дым, тут другое. И шепчет эта подруга моя, обеими половинками шепчет. Словно слабенький голос надежды из неё исходит… оппозиция это, Дымыч, оппозиция. Именно. Даже если и не целая организация, а несколько человек, и то…
– Ну, хорошо. Допустим, не монолитны враги. Есть среди них… оппозиционные силы. Банальная истина гласит: враг моего врага – мой друг. Но что делать с этим знанием? Как выявить эту внутреннюю доброкачественную опухоль, эту пятую локосианскую колонну, если мы даже до врагов дотянуться не можем? Как с ними связаться, а в идеале – договориться о сотрудничестве?
Я говорил, убеждая не столько Упыря, сколько своего внутреннего двойника Антила – существо язвительное, принимающее в штыки не только сказанное мной, но и зачастую сам факт моего существования. Не иначе, краеугольным камнем его мировоззрения является утверждение, что главный признак высокого интеллекта – способность сомневаться. Во всём и во вся.
– Связаться как? У тебя же есть один контакт… причём в самых высших эшелонах власти. Забыл, что ли? – Судя по затягивающим внутрь воронкам, померещившимся мне вместо его глаз, Данила нисколько не шутил.
– Забыл ли я мою Амрину?! – вспыхнул мой взгляд. – Не агент она мне! Да и не знаю, насколько теперь МОЯ.
