– Бедность – второе наказание после смерти… – пробормотал Сол, думая о чем-то своем. – А ведь и правда… До тела еще не везде добрались. А вот почву из-под ног у этого тела вышибли… Корнеич, верно ведь – земли-то под ногами нет. Нет ее, Земли нашей. Отняли у нас Родину. Чем мы лучше нищих?.. Побираемся по всему космосу.
– То-то и оно, Сол, не подохнуть можно везде, даже в рабстве. Да вот можно ли это назвать жизнью? Я ведь не зря говорил тебе про Иуду. Это МОЙ ПРАЩУР. Я из его проклятых в веках потомков… Кому-то всегда приходится расплачиваться за триумфальное восшествие Спасителя человечества… Сколько себя помню – в роду только и было рассказов о том, кто больше мучился. Рабство – это ведь моя судьба, мое пожизненное состояние. Мои предки – все как один влачили жалкое существование… еще там, в колыбели человеческой цивилизации. На Земле… Один строил какие-то гигантские каменные пирамиды. Тогда среди тиранов было модно пытаться быть богом, вот и строили искусственные горы… Другой был живым придатком весла на каком-то древнем водоплавающем судне со странным названием… кажется, галерея. Так с веслом в обнимку и пошел на дно в каком-то из морских сражений… Еще один сгинул в концентрационном лагере… Были такие ублюдки, опять взяли на себя смелость – попробовали быть богами, занялись чисткой рас и народов… Именовали себя фашистами. И по сей день в космосе жива их идеология, процветает… А пращур мой изошел дымом в трубу крематория в Заксенхаузене, так тот лагерь звался… Ох сколько нас было, потомков Иуды, всех сразу и не припомнить. Вот и я, наследственный раб, продолжаю их тяжкую стезю. И нету нам искупления, хотя искупаем не свой грех, а Спасителя… Но так хотелось помереть свободным! Вот я и подался с вами.
– Да уж, старик, озадачил ты меня, – пробормотал Сол. – Это надо же… Кто-то навалил на себя грехи всего человечества и слывет искупителем, но настоящий-то спаситель не он, а тот, кто взял на себя не свой грех, тем самым…
– Ты понял. Ты понял, кто настоящий спаситель. Истинные всегда получают от спасенных хулу, а вся слава достается примазавшимся, – сказал Корнеич и надолго замолчал. Его молодые спутники тоже молчали. Было о чем подумать…
Сверху сквозь трещину свода сочилось скупое свечение, оно разбавляло подземную темноту до неплотной серости, в которой уже вполне можно было различать не только спутников, но и выступы стен, и большие трещины под ногами. Корнеич молчал и прислушивался.
Из-за толщи каменных стен донесся неясный шум, напомнивший рычание. Казалось, где-то там томились, пытаясь вырваться на волю, злобные существа, и беснование их не могла заглушить даже толща земли. Старик явственно почувствовал их злобу и вздрогнул, представив, что случится, если камни все же не удержат рвущихся к ним тварей.
В том, что они рвутся именно к ним, сомнений не было никаких. Ведь, кроме них троих, в этом лабиринте подземелий никого быть не могло. Корнеич перевел взгляд со стеньг пещеры на Сола, и… обнаружил, что тот исчез. Лишь под сводами отдавалось, затихая, эхо быстро удаляющихся шагов. Ира была здесь, и старик решил пока не бояться. Вскоре, где-то уже на подступах, раздался короткий атакующий рык, и тотчас же сдавленный рев, прерываемый короткими спазмами. Там, за перестенком, где длинный витиеватый коридор резко изгибался, входя в главную пещеру, послужившую временным пристанищем беглецов, кипела яростная схватка. Спазмы, прерывавшие рык, становились все продолжительнее и продолжительнее… и вдруг прекратились.
Тишина.
Старик приподнял голову, прислушиваясь, в надежде услышать поступь возвращавшегося человека.
Шагов не было.
Далеко за спиной ритмично капала на каменный пол вода. Она просачивалась сверху, падала, увлекая за собой неостановимо летящие в прошлое секунды, вдалбливала их в каменный пол. Старик вновь перевел взгляд на Иру. С самого начала схватки та сидела неподвижно, как изваяние, будто окружающая каменность влилась в нее через поры тела и превратила в человекоподобную глыбу.
Корнеич хотел подняться, но в этот миг Ира, не глядя на него, вскинула руку в предостерегающем жесте. Потом упруго, текуче и беззвучно, как двуногая кошка, покинула свое место. Где-то, совсем рядом, за поворотом осыпались мелкие камешки. Ира скользящим шагом двинулась к выходу из пещеры. И вдруг застыла на месте, и даже отшатнулась, прижавшись к стене…
Проем на секунду заслонило что-то большое, но приземистое; оно вдвинулось внутрь, оно перемещалось на «четырех точках», словно крупный человек, который уже не в силах идти, и ползет на четвереньках. Голова его была опущена, беспокойный нос вынюхивал манящие запахи, и когда существо подняло голову, старика пробрала запоздалая дрожь, ледяным холодом пронзил страх. Глаза были нечеловечьи! Они полоснули красным огнем, и жуткая пасть разошлась в оскал, обнажая неумолимые клыки.
Даггер!!!
Руки лагерного ветерана безвольно опустились. Никаких шансов на спасение. Все кончено! Сейчас они присоединятся к Солу, растерзанному несколькими минутами ранее… Старик закрыл глаза, чтобы не видеть дьявольский, .обжигающий взгляд зверя, и принялся торопливо бормотать про себя самую действенную из известных ему молитв, с ужасом ожидая броска и смыкания клыков, рвущих плоть в клочья… Он дочитал молитву до конца и принялся читать ее во второй раз.
А броска все не было.
Странно.
Корнеич дочитал молитву и осторожно приоткрыл один глаз. И обмер – даггер исчез! Этого не могло быть, этого просто быть не могло, и тем не менее… Первой опомнилась девушка. Старик с трудом двинулся за ней на непослушных, подламывающихся ногах – только бы не оставаться в одиночестве. Когда они добрели по извилистому коридору до места, где проход расширялся своеобразным раструбом, впуская изрядные порции дневного света, Корнеич судорожно вцепился в руку Иры.
Молча показал влево. На каменной осыпи у самой стены лежала бездыханная туша огромного даггера с вывалившимся языком и развороченной грудной клеткой. Рядом, ближе к ним, валялся округлый окровавленный комок с оборванными веревочками сосудов.
Сердце!
Корнеич даже побоялся представить себе исчадие, способное проделать подобное с даггером, который до сего дня был для старика высшим пределом мощи и свирепости. Лагерный ветеран с опаской ощупал окрестности взглядом, понимая, что где-то неподалеку обязательно должны валяться останки Сола или хотя бы лужа крови… Однако взгляд выхватывал лишь каменные валуны. Ни остатков тела, ни лужи нигде не было. Старик и девушка двинулись было дальше, и тут услышали… голоса. И они приближались! Корнеич потянул Иру за рукав, увлекая в глубокую расселину.
Когда в проходе появились двое в оранжевых комбинезонах надсмотрщиков, беглецы уже настолько вползли в глубь трещины, что разглядеть их, войдя со света, было никак не возможно.
Впрочем, вошедшим было не до поисков. Они остолбенели, наткнувшись на растерзанного даггера.
– О, Дромм!.. – потрясенно выдавил из себя один из оластеров. – Этого не может быть! Если такое проделали беглецы… то они сущие демоны! А если нет… Миаллз…
