Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
– А, и правда ожил, – Шимун, закрепив растяжку на стволе кривоватой крепкой березы, помахал ему. – Пошли перекурим, пока Жива ворчать не начала.
– Толку-то? – Жива встала за спиной, заложила ладони за теплую юбку-поневу. – Ворчи, не ворчи, ты все равно дымишь. И других тянешь. Тьфу, аж противно.
Морхольд усмехнулся. Невесело. Веселиться было не с чего. А от предложенной самокрутки не отказался. Вкус узнал сразу. Табак с Кинеля, не иначе.
– Ни разу вас не видел в Кинеле.
Шимун покосился на него.
– Видно, временем не пересекались. Ты оттуда?
– По большей части. Перекати-поле.
– Ясно-понятно. – Шимун крикнул рыжему, показал, что тот делал неправильно. – Ты куда идешь-то?
Морхольд затянулся и подумал. Чего скрывать цель?
– В Курумоч. К летунам.
– Серьезно. Куда лететь собрался?
– К Волгограду.
Шимун кашлянул, потер переносицу.
– Ну, так-то пошутил, конечно. Дороговато выйдет такой аэрокруиз.
– Наплевать. Мне надо на Новый год подарки своим отвезти.
– В Волгоград?
– Нет. В Анапу.
Шимун как-то опасливо покосился на Морхольда.
– Тебе говорили, браток, что ты на всю голову шибанутый?
Морхольд кивнул:
– Неоднократно.
Шимун хмыкнул:
– Ладно. Ты по делу ж вышел, полагаю? Ну, вон туда отойди, чтоб твое дело нам не попортило красоту девственно белого покрывала… которое скоро до нас доберется. И быстро назад. Буря будет лютая. Уж поверь.
Морхольд пошел к указанным кустам. Зашел за них, надеясь, что назад доберется спокойно. Слабость вновь накатывала волнами. Он повернулся к открытой степи, куда уходила колея от фургона. И вздрогнул.
Лютая? Не то слово. Зима наступала, да так, что хотелось спрятаться и не казать носа до лета.
Вдали, клубясь и набухая на глазах, серыми разрывами шрапнели шли тучи. Шли огромным всепоглощающим фронтом, местами наливаясь уже практически черным. Холодало, воздух вокруг свистел накатывающим злющим ветром, пробирающимся к голому теплому телу. И под всей этой красотой… под ней, вихрясь, плотная и белая, к роще неслась стена.
Быстрая, за один стук сердца съедавшая пару-тройку метров пока еще черной осенней земли с желто-бурыми проплешинами травы. Кипенно-белый живой прямоугольник, без конца и без края, накрывал весь мир. Тот, что можно было охватить взором. По бугристой поверхности стены, ежесекундно волнующейся мириадами хлопьев снега, мешаясь с ним, скользили триллионы колючих острых осколков льда.
Морхольд решил не наслаждаться видом. Не стоило. Стоило надеяться на крепость всего дерева в округе. И рощи, и фургона.
* * *
– Эх и воет, – рыжий Гамбит глотнул из кружки, – хреново как-то.
– Да ладно, – Шимун разлил чайник по кружкам, поставил обратно на печку. – Сейчас уже не страшно. Закрепили все верно, животных, как смогли, защитили, роща стоит. Нам теперь просидеть до конца бури, и дальше.
– Откопаться бы сначала… – Гамбит скорчил рожу. С его подвижным лицом любая смотрелась потешно.
– Откопаемся.
Морхольд, потягивая самый натуральный глинтвейн, молчал. Слушал странную компанию, приютившую его, кутался в одеяло на лежанке у печи. В фургоне хватило места даже для такого вот закутка, то ли столовой, то ли кухни, то ли гостиной. Всё вместе.
Эдакий маленький автономный уютный мирок, особенно сейчас, когда за плотно задраенными оконцами-бойницами ревет и лютует самое страшное страшилище обезумевшего большого мира. Он сам этот мир, на какой-то момент превратившийся в осеннюю снежную бурю.
Хорошо было до Беды. За окном мороз, вьюга, пурга, буран, да хоть муссонные дожди. А ты сидишь весь такой в теплом и сухом жилье, попиваешь чаек, тихо и лампово читаешь книжку, вяжешь носки или шарф и даже перекусываешь копченой колбаской и свежей «городской» булочкой. Морхольд усмехнулся, посмотрев в кружку с глинтвейном. Было да сплыло.
Странная компания, сидя у потрескивавшей чурочками садовой печки, молчала. Знакомо и по-семейному. Или так, как молчат старые и хорошо знающие друг друга люди. Товарищи. Или настоящие друзья, давно ставшие этой самой семьей.
Рыжий паренек, обзывавший сам себя каким-то Гамбитом, молча и сосредоточенно точил уже какой-то там по счету метательный нож. Яна, солнечная и светлая девчонка, протянула руки к печи и смотрела на игру пламени, отражавшегося на узких ладошках. Тетя Жива, деловитая курица-наседка, споро перебирала спицами, вывязывая что-то из синтетической пряжи. Молчун Петр, сгорбившийся, сцепивший руки, так что сразу становилось ясно – кочергу из стального прута он завяжет узлом влегкую. Шимун, снявший шапку, но даже в натопленном фургоне оставшийся в узорной черно-белой бандане. Странная компания странных хороших людей.
– Мы циркачи. – Шимун поднял голову и взглянул на Морхольда. – Тебе явно интересно, кто мы такие и как вообще у нас кочевать получается. Так что не удивляйся ответам на незаданные вопросы.
– И что у вас за цирк? – Морхольд отхлебнул из кружки.
– Самый простой, как в Средние века. Гамбит – жонглер, акробат и метатель всевозможных острых предметов. Петр – силач и тоже жонглёр, только гирями и штангами. Яна – предсказательница и гадалка. И я, – Шимун наклонил голову, – маг и престидижитатор. И стрелок. Из всего, что есть.
– А Жива?
– А Жива торгует всякими лечебными бальзамами и снадобьями. Ей тоже всегда рады. И еще у нее есть супертрюк. Она очень быстро рвет ненужные и больные зубы.
– Быстро? – Морхольд заинтересованно посмотрел на женщину.
– Патрон за минуту, – буркнула Жива. – Обычно укладываюсь в три-пять.
– Дешево.
– Потому именно ее аттракцион часто собирает аншлаги. Нам с ней, бывает, тяжело тягаться, – усмехнулся Шимун, – но мы не против.
– Понятно, – Морхольд поерзал, устраиваясь удобнее, – а куда сейчас едете?
– Теперь туда же, куда тебе надо, – Шимун пожал плечами, почесывая под узким подбородком мирно дремлющую Жуть, – к летунам. Там всегда хлебно.
– Вон оно че, – Морхольд подтянул одеяло до подбородка. Странно, но его пока еще знобило. – Это очень хорошо.
– Конечно… – Шимун попытался ухватить внезапно подобравшуюся и дернувшую к Морхольду Жуть, но не успел. – А, чертовка. Аккуратнее с ней, у хвоста не чеши, может цапнуть. Потом отпаивать придется.
– Яд?
– Токсин. Покроешься красными струпьями и дристать станешь дальше, чем видишь. Хотя, сдается мне по убитым ею голубям и мышам, она может регулировать уровень токсина в своей дряни. Усилять там, ослаблять.
– Странная тварь, – Морхольд замер, поняв, что Жути не понравилось последнее слово. Извиняюще почесал той выступающие жесткие надглазья, провел пальцами по худому, торчащему остренькими выпадами позвоночнику. Жуть расслабилась и довольно засопела. – Никогда таких не видел.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
