Она долго рассматривала свои тонкие руки, не проявляя никаких эмоций.
– Вся беда в том, – наконец сказала она, – что я совершенно ничего не знаю о Кунге.
– Почему вы расстались с ним?
– Он мне надоел.
– Почему же, в таком случае, китайцы хотят убить вас?
Эрика замялась, потом, не поднимая головы, ответила:
– Кунг – величайший собственник. Я была его игрушкой, а злые дети всегда разбивают свои игрушки.
– Но по вашей вине погибла девушка, – сказал Гирланд печально, – умереть должны были вы, но судьба избрала ее… Ваши шансы благополучно выбраться из этой передряги очень и очень малы… Возможно, вы считаете, что можете вести игру в одиночку? Это было бы непростительной ошибкой. Достаточно мне покинуть вас сегодня вечером, как вы сразу окажетесь в безвыходном положении. У вас нет ни денег, ни документов. Вы погибнете, если не согласитесь работать с нами.
– Что все это значит?
– Уверен, что у вас все же есть сведения о Кунге. Нам пригодится любая информация.
– Я могу рассказать вам только о его сексуальных привычках, – ответила она, пожимая плечами. – Это действительно все, что я знаю. У меня была собственная вилла. Он приезжал ко мне два раза в неделю, но никогда не говорил о работе. Я могу также сказать, что он был не очень благородный, ужасно скучный и довольно странный.
– Странный?
– У меня действительно не было денег, – продолжала Эрика. – Я отправилась в Китай как секретарша одного шведского предпринимателя. Он платил мне очень мало. Там я встретила Кунга. Он предложил мне двенадцать тысяч долларов в месяц, если я соглашусь стать его любовницей. Я согласилась, а потом он захотел и на мне поставить свой штамп. Это доставило ему удовольствие… и я позволила.
– Вы никогда не бывали в его доме?
– Один раз была. Но это же музей, а не дом.
– Итак, он вас не удовлетворял и вы бросили его?
– Так и было.
– И ваш отъезд так огорчил Кунга, что он приказал убрать вас?
– Да.
– Как же вы собирались жить дальше после столь роскошного существования?
– Попробую найти подходящую работу, – она пожала плечами.
– Ваша история не очень-то убедительна. Кунг владеет богатой коллекцией произведений искусства. Не прихватили ли вы одну из безделиц с витрины его музея? Продажа одной такой вещицы могла бы обеспечить вас до конца дней.
Эрика напряглась, но быстро взяла себя в руки и иронически улыбнулась.
– Вы хотите сказать, что я воровка?
– Отнюдь! Скорее вы современный человек, как и я.
– Вот это да! Очень интересно. Вы – современный человек? – И молодая женщина с нескрываемым интересом принялась изучать Гирланда.
– Я стараюсь извлечь выгоду из любого дела. Однако до последнего времени мне не очень-то везло… Сейчас я работаю в ЦРУ. Но так же, как и вам, бесцветное существование мне противно. Я ищу удачу.
– Я не отказалась бы от сигареты, – сказала Эрика.
Гирланд предложил ей сигарету и, дав некоторое время поразмыслить, продолжил разговор.
– Сейчас мы покинем этот дом и отправимся на квартиру одного из моих друзей. Он является специалистом по драгоценным камням. Он продает и покупает украшения, не задавая лишних вопросов…
– Это действительно так? – Она медленно повернула к нему лицо.
– Подумайте, – сказал он, улыбаясь, – когда мой шеф убедится, что вы ничего не знаете о Кунге, он попросту выбросит вас на улицу. Ваши приятели из китайского посольства снова выйдут на тропу войны, и вы кончите тем же, что и бедная мадемуазель Рошь.
– Вы уверены? – Эрика первоклассно владела собой, и он слышал в ее голосе иронию.
– Остановимся пока на этом. Мы можем не торопиться дней семь-восемь… Вот и прекрасный черный парик. Сейчас я принесу белый халат Джаннет. Через полчаса мы уедем.
Он вышел. Эрика Ольсен продолжала внимательно изучать небо. Ее тонкие пальцы барабанили по колену.
…Квартира Джека Ю, со вкусом обставленная, выходила на большой балкон, откуда открывался великолепный вид на порт, дворец и казино.
Эрика подошла к ограждению, положила на него руки и погрузилась в созерцание сновавших у причала яхт.
– Устраивайтесь, – сказал ей Гирланд. – Я спущусь вниз заказать обед. Будет лучше, если вы пока воздержитесь от прогулок.
Она не ответила и продолжала с задумчивым видом изучать пейзаж, как будто мучительно стараясь разрешить какую-то проблему.
Американец спустился вниз и заказал обед: семга, курица в винном соусе, земляника и мороженое. Посыльный должен был доставить все это через полчаса. Гирланд ощутил необыкновенное удовольствие, расплачиваясь за все деньгами Дорна.
Когда он вернулся в квартиру Джека Ю, Эрика сидела на террасе с дымящейся сигаретой в зубах. Гирланд решил, что она все еще занята своими проблемами, и прошел прямо в свою комнату. Двадцать минут спустя, освеженный холодным душем, он вышел на террасу.
– Обед будет подан через десять минут, – сказал он Эрике.
Он накрыл стол в гостиной, вместе с посыльным расставил блюда и открыл бутылку «Марго» урожая 1945 года.
Эрика теперь выглядела гораздо спокойнее.
– Не хотите ли сесть? – спросил Гирланд, предлагая стул.
– О, вы прекрасный организатор! – Она улыбнулась. – Благодарю. И пахнет очень вкусно.
– За чужие деньги я покупаю только самое лучшее, – скромно признался Гирланд. – Когда же приходится расплачиваться собственными деньгами, я более разборчив. И вообще я занимаюсь делами своих ближних гораздо охотнее, чем своими.
– Я тоже не очень успешно веду свои дела.
– Тем более в ваших интересах сотрудничать со мной. Но сначала скажите мне, как вам удалось завладеть черной жемчужиной Кунга?
Она медленно отрезала кусочек семги и так же медленно положила его в рот, сделав вид, что не слышит вопроса.
– Семга шотландская или норвежская? – спросила она.
– Шотландская, – он засмеялся.
– Она лучше норвежской… Ваш друг, у которого так много связей, действительно сможет продать жемчужину? – неожиданно сказала она, в упор глядя на Гирланда.
– Да, сможет. Он знает много богатых коллекционеров, которые не смогут устоять перед искушением приобрести столь уникальную вещь. Они купят ее, не задавая никаких лишних вопросов.
Эрика продолжала сосредоточенно пережевывать еду, а Гирланд пил вино, ожидая, когда она снова заговорит. Когда они покончили с закуской, он встал, переменил приборы, подал курицу и снова наполнил бокалы.
– Мой друг, думаю, не будет в претензии, что мы выпили одну из лучших бутылок из его погреба.
