Я буду ее искать. Сейчас я весь в бинтах. Но когда я поправлюсь, я буду искать ее и найду. Она пыталась замочить меня, стерва, но ей не удалось. Я из когорты жизнестойких. Нас не так легко убить. И мне нравиться чувствовать себя таким.
Я жив. Это самое главное. Я дышу. Она не убила меня, стерва. Не сумела убить.
И я, разумеется, буду искать ее и найду.
Несмотря на то что снаружи, как водится, стоит легавый. Несмотря на то что будет суд и меня обязательно посадят. Однажды я выйду на свободу и наверняка найду ее.
Я приоткрываю глаза, и меня завораживает свет. Это возвращение к жизни, хотя проявляется она лишь в движениях медицинской сестры, которая поит меня чаем. Очень хорошо. Я буду пить много чая, вновь стану здоровым и пойду искать Грис.
Ах, Грисельда, любимая моя Грисельда, когда я тебя отыщу…
Рано или поздно я восстановлю силы. Не знаю, как я тебя убью, Грисельда, но клянусь, что сделаю это. Я не могу пока ничего планировать, но уверен: мы с тобой еще встретимся, и я убью тебя. Да, я до сих пор тебя люблю, но одновременно — ненавижу. Ненавижу больше, чем кого-либо в мире. И я не успокоюсь, пока не отомщу тебе.
Горячий чай мне очень нравится. Он течет по пищеводу и вызывает приятное ощущение сладости. Я полностью открываю глаза, чтобы поблагодарить медсестру, подобно тому как благодарю свет, который снова вижу. Свет — какое чудо! Я зажмуриваюсь и медленно приподнимаю веки. Это что-то фантастическое. Медсестра улыбается мне. Ее улыбка драгоценна. Я опускаю ресницы и думаю об этой обворожительной улыбке.
Я лежу с закрытыми глазами, и вдруг нечто заставляет меня распахнуть их в ужасе. Сероглазая Грисельда, улыбаясь, смотрит на меня. От ее улыбки веет холодом мрамора или айсберга.
— Сожалею, любовь моя, но два раза — это уже слишком, — говорит она.
Вот и все, что мне удается услышать до того, как звучит последний выстрел.
Хихон, Андалусия, Лиссабон.
Май — июнь 1988 года
