Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
– Степка, сучий потрох, куды вчера обрезок шалёвки[6]подевал?
Это произнес помятого вида мужичонка, седой, лысоватый и явно выпивший. Судя по красно-сливовому носу и одутловатому лицу – выпивший не в первый раз.
– Бать, иди уже в дом, а? – лениво отозвался Степа откуда-то из глубины двора. На пороге хаты появился Костя, свежий, подтянутый, с влажными еще волосами. Он быстро спрыгнул с крыльца.
– А ты куда это собрался? Опять шляться? – это явно относилось к нему. Костя не ответил, распахнул калитку и оказался нос к носу с оторопевшей Катей. На лицо его набежала тень, но он тут же справился с собой, крепко стиснул Катю.
– Привет, мавочка. Пойдем-ка, – и увлек за собой.
А спустя пару дней, утром возвращаясь с рынка вместе с Аленой, Катя увидела Костю. Тот вел, почти волочил на себе отца. Мужчина бестолково перебирал непослушными ногами, и глаза его бесцельно и осоловело блуждали, ни на чем не задерживаясь. Катя посмотрела на Костю, и ее сердце болезненно кольнуло. Он не глядел по сторонам, и поэтому не заметил их. Его взгляд был устремлен ровно вперед, губы упрямо сжаты, и двигался он с усилием, но быстро. Когда отец что-то бессвязно залепетал, Костя встряхнул его, как куль, и потащил дальше. Катя отвела глаза и заметила, что Алена тоже все видела.
Вечером Катя вернулась точно к ужину, когда Алена уже резала хлеб и накрывала на стол. Катя чмокнула ее в щеку и заглянула в эмалированную мисочку, прикрытую блюдцем.
– Мммм, долма[7]!
– Да. Остыла только. Погреть?
– Нет! – Катя шустро подцепила пальцами темно-зеленую, плотно свернутую долму и отправила в рот.
– Да подожди ж ты, дай хоть сметаны налью… – всплеснула руками Алена, но Катя замотала головой:
– Не надо, я так. Вку-усно!
Катя уплетала долму одну за другой, запивая их безвкусным тепловатым чаем, и ощущала, как у нее начинают слипаться глаза.
Алена присела напротив дочери.
– Когда познакомишь-то?
Осоловевшая Катя чуть не подавилась. Распахнула глаза, медленно дожевала. Сглотнула.
– С кем?
– Ой, да брось ты! – мило сморщила нос Алена.
Конечно, Катя давно ждала чего-то подобного. Она и так была удивлена поразительной терпеливостью матери. Ведь она возвращалась почти ночью, с горящими глазами и дрожащими коленками. Каждый раз, приходя домой затемно, Катя обещала себе больше не испытывать мамино терпение. И назавтра же снова нарушала собственное слово. Иногда Алена уже спала, иногда ждала с ужином, как сегодня. Но, вечером или наутро, всегда оставалась спокойна и немногословна. Она не унижалась наказами наподобие тех, что громко высказывала тетя Валя Сойкина. И Катя, когда задумывалась об этом, всегда чувствовала прилив благодарности и обожания.
В ответ на прямой вопрос юлить не хотелось. Но вот что странно: и ответить Катя толком не могла. Познакомить Алену с Костей? Казалось бы, проще простого. Но при этой мысли что-то внутри взбунтовалось, да так, что Катя и сама растерялась.
– Ты хочешь…
– Да, почему нет? Мне хочется увидеть, кто лишил сна мою единственную дочь, – довольно высокопарно выразилась Алена и, почувствовав это, тут же по-девчоночьи хихикнула.
– Хорошо. Скоро познакомлю, – выдавила из себя Катя, уповая на то, что «скоро» – понятие растяжимое.
– Ну вот и славно, – бодро кивнула Алена и поднялась. Но Катя не разделяла ее энтузиазма, особенно после той сцены, свидетелем которой они были утром по пути с рынка. Ведь Алена наверняка хорошо рассмотрела и запомнила парня, ведущего под руки пьяного отца…
Катя не упоминала вслух о Костином отце, а Костя не задавал вопросы о ее собственном. Зато часто расспрашивал про Алену. Он почти сразу заметил, как сильно девушка связана со своей матерью.
В ответ Катя рассказывала, как в первые годы после переезда в Москву они жили в малосемейном общежитии, и Алена, устроившись лаборантом в конструкторское бюро, вечерами подрабатывала техничкой в школе. Но этой работы она не гнушалась, и принималась за нее с присущим ей изяществом. Катя в продленке до вечера ждала маму, а потом помогала ей.
– Ну как «помогала», – тут же уточняла девушка. – Мне так казалось, конечно, скорее всего просто стояла рядом и смотрела, или тряпку подавала.
Но самым ярким воспоминанием был новогодний утренник для детей сотрудников КБ, в первом классе:
– Мама сказала, что пойти не сможет, и меня отведет вместе со своими детьми ее коллега, тетя Зина Щеглова. Я, конечно, устроила истерику… Мне казалось, что мама меня мало любит, потому что я ее почти не видела. Я тогда еще не понимала, что она вкалывала как проклятая. Она ведь еще в аспирантуре училась, помимо всего прочего. Так вот. Пришли мы на утренник, я в костюме снежинки, мама две ночи мне его шила, серебряной мишурой по подолу расшивала платье, и на груди вышивку. И бантик, куда же без него… И вот Дед Мороз просит меня прочитать стишок. А у меня душа в пятки. Стою посреди зала, и подол платьица на палец от волнения закручиваю, все выше и выше, задирается он чуть не до пояса. И запинаюсь, в словах путаюсь. Потом вообще замолчала, забыла. Пытаюсь оглядеться, а свет так в глаза бьет, что ничего не видно, все расплывается. Смотрю вниз: мишура с подола оторвалась и уже одним концом на полу. Это меня доконало. Стою, реву, носом шмыгаю, ничего не вижу, ничего не помню, и так мне стыдно за это, что даже сил нет убежать куда-нибудь… Кошмар, в общем. И тут ко мне подходит, почти подбегает Снегурочка, садится передо мной на корточки и обнимает, прямо при всех, и шепчет: «Маленькая моя, Катюшенька, ну ты чего? Не плачь, доченька…». Я смотрю – как сразу не заметила – это же моя мама! В голубой шубке, в серебристых сапожках и шапочке, из-под которой косички, такая стройная, хрупкая, как сосулька – и это моя мама. И это ее руки, ее глаза, и пахнет от нее так по-родному, духами «Пани Валевска». Этими духами пахла ее подушка, и я когда скучала, эту подушку за собой по всему дому таскала… И вот она берет меня за руку и ведет через весь зал к выходу. А мне ничего больше в жизни не надо. Все, это полное, абсолютное счастье. Моя мама Снегурочка, и она меня любит. – Катя помолчала, переживая все заново, потом добавила с нервным смешком:
– И мне не надо больше позориться с задранным платьем.
– Ты такая красивая, – вдруг с затаенной тоской произнес Костя, глядя на нее широко раскрытыми глазами.
– Ты еще маму не видел… – возразила она.
– Видел. Я ее вижу твоими глазами, по твоим рассказам. А для тебя она центр мироздания.
– Не центр, но много. У меня ведь никого больше, кроме нее, нет. Ну еще ты, – Катя смутилась собственных слов и порывисто прильнула к нему, вдыхая ставший уже привычным запах его шеи. Костя ласково обвил ее плечики своей крепкой рукой, и девушка оказалась в его объятиях, как в колыбели, где ей было покойно и уютно.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
