Конечно, Дарвина наказание Фатхи совсем не интересовало. Для него главное – это уничтожение террористических ячеек до того, как они смогут развернуться на его родной земле. Но если мне удастся убить кого-нибудь из Фатхи или их обоих, то Дарвин не сильно расстроится. В любом случае шеф верил, что между Элисон и Афайей существует любовная связь и что Афайя собирается использовать Элисон для того, чтобы проникнуть в ее компанию.
– Через три месяца День благодарения, а это чуть ли не самое напряженное время в году.
– И что из этого?
– Если террористам удастся посадить своего человека на один из грузовиков «Парк’Н’Флай», то они смогут под завязку загрузить его взрывчаткой и врезаться на нем прямо в зал выдачи багажа.
– Ну а я-то что могу сделать?
– Стань с ней поближе и выясни все, что она знает.
– Ты хочешь, чтобы я с ней переспал! – Я постарался, чтобы в голосе моем слышалось возмущение.
– Хочешь спи, хочешь пытай, мне-то какое дело?
– А что, если она ничего не знает?
– Я, кстати, тоже так думаю, – сказал Дарвин. – Но если это так, то тебе придется валандаться с ней и быть наготове, потому что рано или поздно, но они сделают свой подход.
– Но я ведь не смогу охранять ее. Не после того, как я с ней уже встречался.
– Крид, ты что, меня не понимаешь? Я уверен, что ее уже охраняют, поэтому, когда ты появишься поблизости, они начнут охотиться за тобой.
– То есть ты хочешь сказать, что я приманка?
– Если Элисон действительно ничего не знает, – то да, ты приманка.
– А кто тогда будет меня спасать, когда эти плохие ребята нападут?
– А это уже твое дело. Может быть, стоит пригласить твоих карликов и спрятать их под кроватью…
– Маленьких людей, – автоматически поправил я.
– Да наплевать. Главное – если тебе нужна поддержка, то начинай звонить.
– Хорошо, – сказал я. – А какова легенда?
– Ты занимаешься продвижением ювелирной продукции.
– Ты что, шутишь?
– Ничуть. Так что оденься соответственно и надень на себя настоящие драгоценности.
– У меня их нет.
Дарвин замолчал, размышляя, сказал ли я правду или нет.
– Ты абсолютно безнадежен, – произнес он наконец. – Я постараюсь, чтобы что-нибудь подходящее ждало тебя на борту «Лиара». И послушай, Крид…
– Что?
– Все это придется вернуть.
Я промолчал, предпочтя проигнорировать предположение о том, что могу украсть его драгоценности. Человек меньшего калибра наверняка стал бы приводить примеры, свидетельствующие о его кристальной честности. Но у меня калибр побольше. А кроме того, Дарвину могло прийти в голову, что я все еще проживаю миллионы, которые украл у Джо Де Мео, после того как разделался почти со всей его бандой.
– Торговец драгоценностями, – произнес я, добавив в свой голос скепсиса.
– Твоя ирония неуместна. Это прикрытие надежней золота, – немедленно бросился на защиту своей легенды Дарвин. – Мои люди смотрели за Элисон целых два дня, а это значит, что я знаю ее лучше, чем ее собственная мать. Поверь мне, Крид, как только ты упомянешь о драгоценностях в своем портфеле, Элисон набросится на тебя, как мать-осьминожица, и обовьет тебя всеми своими щупальцами.
– Очень наглядный пример.
Мы разъединились, и я сделал один быстрый звонок, прежде чем вернуться к своей заскучавшей подружке. Мне пришлось собрать все свои силы и постараться не испортить наш вечер, хотя бы до тех пор, пока я не сказал, что отвезу ее домой, а сам отправлюсь паковать чемоданы для поездки в Денвер.
Я проспал всю дорогу в Денвер и прибыл туда задолго до отправления самолета Элисон. Всю дорогу до Далласа мы проболтали, а потом, получив багаж, отправились на автобусе в «Марриотт».
Очередь на регистрацию быстро двигалась между двумя натянутыми бархатными шнурами. После того как Элисон заселилась, она показала мне знаками, что подождет меня у стойки регистрации. Я попытался понять, зачем ей было смотреть, как я регистрируюсь? Она что, хотела выяснить, настоящие ли мои имя и фамилия? Или хотела проверить, какой кредитной карточкой я собираюсь расплачиваться? Или, возможно, хотела узнать номер моей комнаты, чтобы позвонить или зайти попозже? А может быть, просто соблюдала правила вежливости? Я попросил девушку на размещении дать мне комнату рядом с комнатой Элисон.
– Вы не возражаете, мисс? – спросила та у Элисон, взглянув на нее.
– О бо-о-же, ну конечно нет! – промурлыкала моя соседка, ничуть не смутившись. – Этот красавчик-ювелир очень скрасил мой полет, – добавила она, повернувшись в мою сторону.
В лифте я сказал:
– Мне надо сделать несколько звонков. Не хотите встретиться, скажем, через час и вместе поесть?
– Звучит очень заманчиво, – ответила она. – А я пока приведу себя в порядок. Стукните в дверь, когда будете готовы.
Оказалось, что обед с Элисон может состояться в любом месте, только не в «Марриотт». Она, видите ли, испугалась какого-то уродливого мужчину в лобби, который, как ей показалось, пялился на нее. Мы прошли мимо него и на такси отправились в «У Фрателли».
Хотя я и люблю итальянскую кухню, обычно предпочитаю заведения классом повыше. Однако в этом приветливом семейном ресторане подавали очень вкусную еду за прекрасную цену. Винная карта включала в себя почти все вина с итальянского побережья. Одного этого, вместе с чиабаттой и антипастой, было бы для меня достаточно, но я заказал еще и их фирменное блюдо – тонкую хрустящую пиццу домашнего приготовления со стручками перца, которую мы поделили с Элисон.
Как это часто случается, на приятном для обеих сторон первом свидании мы говорили на множество вполне безопасных тем и только слегка коснулись тем скользких, таких как одиночество человека в дальних командировках, о котором она упомянула несколько раз. Так как мы ели руками, то физического контакта между нами почти не возникало, однако своим подмигиванием, вздохами и облизыванием полных губ Элисон подавала мне больше сигналов, чем тренер на третьей базе подает игроку во время девятого иннинга[46]. Иначе говоря, Дарвин абсолютно правильно просчитал ее с самого начала.
Для профессионального аудитора Элисон на удивление небрежно обращалась с алкоголем. В дополнение к трем бокалам вина она выпила один из своих любимых «космополитенов»[47]и уже приступила ко второму, как вдруг ее лицо побледнело.
– Он опять здесь, – прошептала она.
Я стал поворачиваться, но она схватила меня за руку и сказала:
