Не скрою, нередко я смотрела на игры японских детей с недоумением. Например, как-то раз я наблюдала за малышами, которые лепили дороданго – шарики из глины с песком. Просто сидели и катали шарики, один за другим. Для меня эта игра была лишена всякого смысла, это даже не куличики! Другие иностранцы разделяли мой скептицизм: одна мама-англичанка даже забрала своего шестилетнего сына из детского сада, чтобы он учился читать, «а не возился в грязи».
А директор объяснила мне, что даже такая игра способствует развитию детей, просто взрослые этого, возможно, не понимают. Но человек, если предоставить ему свободу выбора, обучается именно так: занимаясь тем, что ему самому интересно.
Возясь с глиняными шариками, дети открывали мир при помощи тактильных ощущений. Ни одна книга не смогла бы подарить им такого рода знания. Они исследовали глину: как она меняется, если ее намочить или оставить на солнце, сколько воды нужно добавить, чтобы добиться нужной плотности, сколько силы приложить. Дети учились сдерживать досаду и разочарование, когда шар трескался или распадался на куски, развивая такие качества, как терпение, целеустремленность и упорство. Если кто-то из товарищей случайно наступал на их изделия, дети пытались сами разрешить конфликт. Чем выше вырастала горка шариков, тем большее удовлетворение дети испытывали. Таким образом они завоевывали авторитет у товарищей и приобретали навыки взаимовыручки.
Но главное в детских играх (не важно, идет ли речь о глиняных шариках, домике на дереве или охоте на жуков) – самостоятельность. Малыши сами ставят перед собой задачу – и сами достигают цели. Взрослые не навязывают им правила и не контролируют процесс. Они не вмешиваются. Как-то раз я тоже села катать шарики, и теперь уже дети смотрели на меня с недоумением: в их понимании это было не взрослое занятие.
Малыши не просто копаются в глине: они непрерывно учатся, задаваясь вопросами и находя на них ответы. Играя с друзьями, используя свободное время так, как захочется, они на личном опыте узнают, что такое самостоятельность и независимость. Их день наполнен постоянной осмысленной деятельностью. Студент японского колледжа поделился со мной воспоминаниями о детском саде: «Каждое утро я думал о том, чем займусь сегодня. Весь день принадлежал только мне».
Игры в разных странах
Даже вернувшись в Америку, мы каждое лето ездили в Японию, где Дэниел, Бенджамин и Миа на два месяца (японские каникулы начинаются в конце июля) вновь возвращались к друзьям. После шестого класса Бенджамин вместе с группой ребят придумывал игру, в которой могла принять участие вся школа. Таким образом предполагалось укрепить командный дух учеников.
После оживленного обсуждения они выбрали игру в салки, столь популярную в Японии. В целом все выглядело довольно просто: участникам предстояло добежать от одной стены до другой так, чтобы их не поймали. Но вся соль была в изменениях, которые внесли Бенджамин с ребятами. Они долго спорили, чтобы решить, например, при помощи какого жеста участник должен показать, что его осалили. Игра имела огромный успех.
Марк Бекофф, биолог-эволюционист из Денверского университета, полагает, что детеныши животных играют в столько разных игр не просто так: они учатся быстро реагировать и приспосабливаться. Он ввел термин «гипотеза гибкости». Вполне возможно, что многообразие игр, в которые играют человеческие дети, служит той же цели. Маленькие японцы зачастую усложняют или видоизменяют привычные нам салки, футбол, прятки и другие классические игры. И точно так же поступают дети во всем мире.
Дело не в ностальгии по исчезающим играм вроде мраморных шариков и прыжков через скакалку. В ходе исследования было доказано, что успехи ребенка в школе напрямую коррелируют с его ловкостью в подобных играх. Активная работа воображения, выстраивание отношений с товарищами, установление и нарушение правил напрямую влияют на познавательные способности. Люди в силу своей природы достигают наибольшего успеха, когда работают в группе; с этой точки зрения свободные игры с друзьями можно воспринимать как появившийся в ходе эволюции естественный способ тренировки мозга.
Игры в разных странах при всех различиях имеют много общего. Все дети в определенный момент начинают жадно интересоваться предметами: трогают их, пробуют на вкус, рассматривают с разных сторон и в конце концов воображают, будто вещь в их руках – нечто иное, чем является на самом деле. Дети играют, чтобы понять мир, в котором они живут. В разных странах – по-разному: в Ботсване малыши изображают, будто толкут зерна, в Японии – что устраивают предновогоднюю генеральную уборку, в Америке – что покупают продукты в магазине. Но у всех этих игр – единая психофизиологическая природа.
Разумеется, ее реализация определяется культурной средой. В США, к примеру, все вертится вокруг игрушек – тщательно подобранных для определенного возраста и уровня развития (налицо возрастная сегрегация!). А еще в этих играх зачастую участвует кто-то из родителей. Немка Анн-Катрин, переехавшая в Бостон с двумя дочерьми, поначалу никак не могла к этому привыкнуть. Когда они ходили в гости в Германии, то взрослые общались, пили кофе, а дети играли в другой комнате. В Америке же родители сидят рядом с ребенком, объясняют, как надо играть, и постоянно рассказывают, что у него за игрушки: «Это синий грузовик! Синий. Грузовик», используя каждую секунду, чтобы чему-то научить детей.
Американцам не дает покоя мысль о том, как важно проводить время с пользой. Ни одно мгновение не должно пропасть даром, ведь именно оно может стать ключевым для интеллектуального развития ребенка. Нужно отметить, что далеко не все разделяют эту точку зрения.
В Швеции родители редко беспокоятся, «правильно» ли играют их дети. Микаэла с удовольствием вспоминает, как в детстве проводила время со старшим братом. Ей было семь лет, ему восемь, и после уроков они были предоставлены самим себе, пока родители не придут с работы. «Нам было так весело вдвоем! Мы постоянно что-то придумывали, качались на качелях, лазали по деревьям и просто валяли дурака», – с улыбкой рассказывает она.
Хотя у них было много друзей, брат изо дня в день оставался для Микаэлы главным товарищем по играм. Конечно, они не всегда ладили, но им приходилось мириться и искать компромиссы, чтобы продолжать общаться. «Я училась видеть ситуацию целиком и думать о последствиях», – вспоминает Микаэла. Когда день ребенка расписан по минутам, то, даже если он с кем-то поссорится, дискомфорт продлится ровно до конца занятия, а потом ему нужно будет ехать куда-нибудь еще. Он просто не успеет в полной мере ощутить, как его слова или действия повлияли на взаимоотношения.
Когда Наоко с мужем и двумя сыновьями приехали в Штаты, они не сразу разобрались в некоторых нюансах американского воспитания. Наоко поначалу совершала немало ошибок. Например, договорилась с подругой, что та приведет своего ребенка поиграть к ним домой, а потом вдруг пригласила и других детей. Увидев, что подруга расстроилась, Наоко поняла: так здесь не принято.
В Японии дети школьного возраста сами решают, с кем и где им играть. Ребята могут собраться у кого-нибудь дома, потом пойти в гости или отправиться в парк. Родители не пытаются их развлекать и не придумывают, чем бы им заняться. Дети строят палатки из коробок, отправляются в «экспедицию», бегают друг за другом, изобретают продвинутую версию игры «камень-ножницы-бумага» или просто слоняются по окрестностям. И мамы не напоминают: «Уже пять часов, пора собираться, скоро за тобой приедет папа!» Дети сами следят за временем и знают, во сколько им нужно выйти, чтобы не опоздать.
