Это было ясно и Эффи, СиСи, Марти и даже Мэджик, когда они смотрели, как самый ужасный из их кошмаров воплощается на экране телевизора. Они уже слышали песню по радио, некоторые диджеи даже проигрывали две версии подряд и спрашивали дозвонившихся слушателей, какая им больше нравится. Но сейчас, в шоу Джонни Карсона, Кертис выигрывал войну с каждой новой нотой. Снова. Дина, еще более эффектная, чем когда-либо, в роскошном серебристом платье до пят, стояла перед Лоррелл и Мишель и пела слова – слова из песни Эффи, – потряхивая искусственной шевелюрой до плеч.
Мэджик заметила разочарование, даже злость на лице мамы.
– Мне так жаль, Эффи, – сказал СиСи.
Эффи сжала его руку: я тебя не виню. Ей пришлось чуть ли не в аду побывать в погоне за мечтой, а Кертис украл все, ради чего она так старалась. В этот раз Эффи была сильной. Чертовски злой, но сильной. Она знала: отольются кошке мышкины слезы. Все узнают, как Кертис с ней по-свински поступил. Эффи видела, как Мэджик побрела в свою комнату, уткнулась личиком в подушку и заплакала. Малышка понимала, что ее мечта – увидеть мамин успех – чуть было не сбылась. Девочке казалось, что мама наконец взялась за ум, наконец сделала что-то, чтобы изменить их жизнь, вытащить их из гетто. Стать кем-то. Но мечты потерпели крах. На самом деле мама никакая не сильная, она слабачка, думала Мэджик. Не может ничего сделать как надо, не может вытащить ее из нищеты – единственное, что знала девочка в свои семь лет.
Пока Мэджик пропитывала слезами подушку, в павильоне Эн-Би-Си Дина за кулисами сорвала с себя парик.
– Почему меня никто не предупредил, что он собирается спрашивать меня про песню Эффи? – набросилась она на своих помощников и PR-менеджера, которые сопровождали группу на передачу. Никто не ответил. – Он мог с таким же успехом обвинить нас в том, что мы ее украли!
– А мы, по-твоему, что сделали? – пробормотала Лоррелл.
– Что ты сказала? – Дина повернулась к ней лицом.
– То, что слышала. А ты думала, никто не поймет, какой за всем этим стоит расклад? Песню Эффи крутят по радио, тут мы записываем свою версию и тоже запускаем на радио. Эффи раздавлена. Снова. Да эта программа почище любой мыльной оперы будет!
– Леди, может быть, мы поговорим об этом в студии? – вмешался PR-менеджер.
– Соберите мои вещи! – заорала Дина, хватая пальто. – Я уезжаю. Немедленно!
10
Слуга открыл бутылку шампанского и наполнил бокал Дины, пока Кертис с упоением рассказывал про «Клеопатру» слушавшей вполуха жене. Это была не та роль, о которой она мечтала, но Дина не могла подобрать нужные слова и сообщить мужу, что сегодня, после бесчисленных тайных встреч и переговоров с Уолшем и Райтом, подписала контракт, согласившись исполнить главную роль в «Последней игре». Она знала, что Кертис придет в ярость, ведь он столько времени и энергии угрохал в этот фильм, что почти забросил музыку. Он надеялся, что новое направление лейбла – диско – принесет свои плоды и станет настолько успешным, что заработанных денег хватит не только на финансирование фильма, но и на запись новых альбомов. Кертис хотел подписать контракт с кем-то из молодых талантливых исполнителей, чтобы продержаться на плаву, потому что поп-чарты пестрели разнообразными песнями в стиле диско. Дина все это отлично знала, поскольку начала активнее интересоваться своим будущим и наводила справки, чтобы понять, что же именно планирует муж для лейбла, а значит, и для нее. Несколько дней назад она проскользнула в его кабинет и стала нервно рыться в бумагах в столе и папках. Она сама толком не знала, что ищет, но устала оттого, что Кертис использует ее втемную, устала чувствовать себя его вещью, которая не имеет права знать, каков будет ее следующий шаг, пока Кертис не поделится планами. Ей нужна была информация. Ей хотелось власти. Хотелось свободы. И она знала – все это можно найти в кабинете мужа. Дрожащими пальцами Дина листала записи Кертиса, касавшиеся ближайшего турне группы, приуроченного к выходу нового альбома, и очень обрадовалась, обнаружив, что помимо турне ничего больше не предполагалось. Кроме того, роясь во всевозможных старых счетах, фотографиях, билетах и записках, сохранившихся со времен зарождения лейбла, она обнаружила несколько шокирующих документов, но ничего, связанного с их сегодняшним разговором. Однако Дине не хотелось говорить о прошлом, ей хотелось говорить о будущем. Она готова была признаться, что подписала контракт, и пыталась найти слова, чтобы сообщить мужу, который полностью распоряжался ее судьбой с семнадцати лет, что самостоятельно приняла решение о своей будущей карьере. Дина осмотрела столовую. Изысканный резной стол на двенадцать персон, элегантный фарфоровый сервиз, на котором им подали мастерски сервированную жареную утку с картофельным пюре. Ее взгляд задержался на их с Кертисом портрете, висевшем над дорогим вишневым буфетом: Кертис сидит в кресле в стиле Людовика XIV, а Дина, как верноподданная, стоит позади, положив руку на плечо своему королю. Слуга. Марионетка. Не так-то просто будет сказать, что она порвала ниточки.
– …и в конце концов Сесил Озборн согласился, – услышала она голос мужа, когда наконец сосредоточила внимание на его словах. – Он затребовал у меня миллион баксов, но это того стоит, парень умеет поладить с актерами. Это твой первый фильм, милая, и с тобой будут работать самые лучшие профессионалы. – Слуга наполнил бокал Кертиса и незаметно удалился. Дина нервно мяла салфетку. – Что такое?
– Ничего, Кертис, я просто не думала, что это случится.
Кертис улыбнулся:
– Это случится благодаря тебе, детка. – Он вонзил нож в мясо птицы. – Ты королева диско.
– Может, я просто устала. – начала Дина.
– Конечно, ты устала, такое сумасшедшее время. Интервью, фотосессия для «Вог», да еще все эти встречи у бассейна.
Дина в шоке подняла голову. «Господи, как он догадался?» – хотелось крикнуть ей.
– А ты думаешь, я совсем тупой? – спросил Кертис, спокойно поднося бокал к губам и приподняв брови. Он отпил шампанское. – Когда ты собиралась мне сообщить?
– Прости, Кертис, мне стоило поговорить с тобой раньше, просто. это замечательная роль, именно в таком фильме я хотела бы сняться. – Кертис молчал. – Никто не знает музыку, как ты, – с жаром заговорила Дина, пытаясь подсластить пилюлю в надежде, что муж, судя по виду расстроенный, успокоится. – Музыка у тебя в крови, но кино – это совсем другой бизнес.
– Ты знаешь, почему я выбрал тебя солисткой? – спросил Кертис, пропустив мимо ушей слова жены. – Твой голос лишен индивидуальности. Лишен глубины. Индивидуальность и глубину добавил я. – У Дины сердце перевернулось, когда до нее дошел смысл сказанного. Он хотел обидеть, и ему удалось. – Никто не понимает тебя так, как я.
Дина задумалась над подтекстом – муж прямо в лицо заявил, что она себя не понимает, а так не пойдет. Теперь уже Дина рассвирепела.
– Мне предложили роль, и я согласилась.
– Да что ты? Перечитай-ка свой контракт. Детка, да ты даже в туалет не можешь сходить без моего разрешения, – тихо заметил он.
