Сейчас Барт думал, сможет ли он отнести Кристину в спальню, не разбудив. Более всего она нуждалась в отдыхе, в отдыхе и защите.
Но словно почувствовав его присутствие, глаза ее раскрылись и губы встрепенулись в легкой мягкой улыбке.
— Барт, — шепнула она, — я рада, что ты вернулся.
Он тоже улыбнулся.
— А я рад, что ты немножко поспала.
Она потянулась и испуганно охнула от болезненных ощущений. Воспоминание о том, что произошло, тенью легло ей на лицо.
— Антонио? — спросила она быстро.
— Ты оказалась права. Это, должно быть, случилось моментально, шея сломана. Никто не смог бы ничего сделать для него.
Она вяло кивнула.
— Если б только я не предложила идти туда — забираться поверх пещеры. Я ведь знала, что там нет ограды.
— Это могло случиться где угодно, на любой скале. Это не твоя вина. Он не должен был делать этого. Не должен, если думал об опасности.
— Я знаю, но…
Ее чувство вины было естественной реакцией. Ведь последствием каждой трагедии всегда бывает «если бы…» Барт знал это по себе… если б только он приложил больше усилий, чтобы пораньше поговорить с Альварадо, все можно было бы предотвратить.
Барт посмотрел на ее несчастные глаза и подумал: «А насколько серьезен был ее интерес к Альварадо?». Эта непрошенная мысль отвлекла его.
— Я хочу приготовить тебе поесть. Ты должно быть уже здорово голодна.
Он быстро подогрел суп, приготовил тосты и чай, проигнорировав вначале ее заявление о нежелании есть, а затем ее предложение помочь.
Кристина ела, удивляясь своему внезапному аппетиту.
— Ты ловко управляешься на кухне, Барт.
Он пожал плечами и улыбнулся.
— Холостяк должен уметь себя обслуживать.
— Ты никогда не был женат?
— Один раз, из этого ничего не вышло. — Под ее сочувственный вздох он добавил: — Это давно уже меня не беспокоит. — И переменил тему. — Кристина, я думаю, лучше бы тебе остаться на ночь здесь. Я не хочу, чтобы ты оставалась одна в Стоун Хаусе.
Она быстро взглянула на него:
— Твои подозрения не исчезли? Ты что-нибудь нашел?
— Нет, — признался он, — всего лишь предчувствие, от которого не могу избавиться.
Кристина и сама не могла избавиться от необъяснимого ощущения опасности, но она намеренно спокойно сказала:
— У меня есть Горнист, я и не буду одна. — Она резко отставила чашку. — Бедный Горнист, ему нечего поесть. — Она взглянула на часы и только сейчас увидела, что стекло на них разбито. — Который час, Барт?
— Четверть десятого.
— Бедный пес умирает от голода. — Она поднялась.
Барт тоже поднялся.
— Я могу покормить его. Он меня любит и, я думаю, пустит в дом.
— Нет, — решила Кристина, — он без меня будет несчастен. Я и так слишком часто оставляла его одного на этой неделе.
Барт удивился тому, что не заметил раньше: до чего решительными и твердыми могут быть линии ее губ. И он испытал совершенно дикое желание схватить ее и поцеловать эти упрямые губы. Но сдержал себя и лишь покачал головой.
— Ты можешь быть сильной женщиной, Кристина Вилз.
И объяснил, что оставил свой грузовик у Стоун Хауса с тем, чтобы отвезти ее домой утром, как он надеялся, или сейчас, если она так настаивает. Линия ее подбородка смягчилась.
— Я очень ценю твое внимание, Барт.
В «шевроле» Барт положил на сиденье второй портативный радиопередатчик.
— По крайней мере возьми это с собой. При малейшем подозрении, что кто-то вертится вокруг, вызывай меня.
«Как он добр, — подумала она, откидываясь назад, — добр и заботлив, и, конечно, очень привлекателен».
Она чувствовала себя очень неловко от того, что так неверно судила о Барте, изводила его и насмешничала все эти месяцы.
На повороте к ранчо Стоун Хаус он спросил:
— Есть кто-нибудь, кто мог бы остаться с тобой на ночь?
Кристина подумала об Эмми Хокинс, полагая, что дружелюбная маленькая женщина не откажет в помощи. Но она захочет болтать, захочет узнать детали случившегося, а Кристине не хотелось снова все ворошить.
— Нет, мне никого не надо, правда, Барт.
И она была вдвойне рада этому решению, когда увидала трейлер Хокинсов с погашенными окнами: они, без сомнения, уже спали.
— Как насчет Филлипса? — спросил Барт с неохотой. — Кажется, ты хотела, чтобы я его известил о происшедшем, где он остановился?
— В мотеле «Окотилло» в Джошуа Три, но он сегодня пополудни уехал в Лас-Вегас.
Кристина поймала себя на том, что она даже и не думала о Хейле после того, как они с Антонио взобрались на первую возвышенность. Хорошо, что он уехал, и представила его резкую реакцию: «А что ты ожидала, карабкаясь, как полоумная коза, по этим Богом забытым горам?».
Барт взглянул на нее краем глаза.
— Он остановится здесь на обратном пути?
— Сильно сомневаюсь, — ответила она с грустью и радостью одновременно.
Барт, наконец, позволил себе немного расслабиться и вел машину по петляющей дороге одним сильным указательным пальцем, зная, что у него прекрасный руль.
— Что ты сказала делает Филлипс?
— По-моему, я ничего не говорила, но у него несколько ювелирных и антикварных магазинов с товарами из Латинской Америки. Он был приятелем моего мужа.
— Хм, полагаю, ты с ним переписывалась и все такое, с тех пор как находишься здесь.
Кристине не хотелось продолжать беседу, она слишком устала для разговоров. Но подумала, что Барт пытается отвлечь ее. Жаль, что он выбрал столь неприятную тему. Разумеется, он не мог этого знать.
— Да нет. Хейл написал раз или два, но я не ответила — мне нужно было полностью отойти от всего, что было там, внизу.
— Да? У меня было такое впечатление, что ты его пригласила.
— Нет… он решил поехать в Лас-Вегас и просто остановился по пути. Я была удивлена, увидев его. — Она решила не объяснять подробности теперь, когда все, — что бы там ни было у нее с Хейлом, — закончено.
Он кивнул и молчал весь оставшийся путь.
Когда Кристина открыла дверь, Горнист запрыгал вокруг нее, поскуливая и стараясь лизнуть в лицо. Она села за стол и обняла его. Она знала, что ему нужно было вновь обрести уверенность в том, что его не бросили. Наконец, радостный и довольный, он выбежал во двор.
Кристина осторожно потрогала синяк на руке, задетый его лапой, и состроила гримасу:
— Кажется, он мне рад.
