— Сколько ты вынесла, cara. Как я мог оставить тебя!
Последнее, что Анна видела перед тем, как упала в обморок, была щетина на бронзовом лице ее мужа, которого она еще ни разу не видела небритым.
Анна очнулась в больничной палате. Разглядывая ослепительно белый потолок, она размышляла. Что произошло? Почему она лежит в кровати, а не находится вместе с дедушкой? Вдруг она вспомнила. Серхио! Я же видела Серхио! От этой мысли у нее закружилась голова.
— Ну наконец-то вы очнулись, signora. Я уже думал, что вы никогда не придете в себя. Потерял всякую надежду увидеть ваши лучистые глаза. — Шутливые слова, произнесенные таким родным голосом на певучем итальянском языке окончательно привели Анну в чувство.
Она широко раскрыла глаза и увидела лицо Серхио очень близко от себя. Он смотрел на нее с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание. Его прекрасные глаза внимательно изучали каждую черточку на ее лице, и Анна с ужасом представила себе, на кого она сейчас похожа. Ей захотелось натянуть одеяло по самую макушку, и она невольно поежилась. Серхио, казалось, разгадал ее намерение.
— Ты прекрасна, cara. Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. За этот месяц я уже успел забыть, насколько ты изумительна, и теперь не могу оторвать от тебя глаз.
Анна улыбнулась. Серхио взял ее за руку и сжал ее. Прикосновение любимого мужчины подействовало на нее лучше всяких таблеток и микстур. Анна чувствовала необычайный прилив сил, она была готова петь и танцевать.
— Отдыхай. Я пойду за врачом, он должен разрешить отвезти тебя домой, ты и так провела в больнице слишком много времени.
— Но дедушка…
Анна в тревоге посмотрела на мужа. Тот поспешно ответил на ее невысказанный вопрос:
— С Сантано все в порядке, не волнуйся. Он преодолел кризис и теперь быстро поправится.
Анна счастливо улыбнулась. Серхио подмигнул ей и вышел из палаты.
Уже через три часа они сидели у зажженного камина в большой и уютной гостиной Арнотти, пили душистый кофе, на славу приготовленный обрадованной Вильмой, и разговаривали.
— Итак… — Серхио уютно устроился в кресле напротив Анны. — С чего начать?
Он вытянул перед собой ноги в темных брюках, как всегда превосходно сшитых, и Анна почувствовала, как ее истосковавшееся тело с готовностью откликается на каждое его движение.
— Тебе нечего мне сказать? Ты не горишь желанием осыпать меня многочисленными упреками? Я тебя не узнаю, ты так изменилась. — Серхио замолчал, ожидая ответной реакции, но Анна ничего не сказала. Тогда он продолжил: — Скажи мне, тебе не стыдно?
Анна прижала руки к груди. Снова этот уничтожающий тон. Они возвращались к тому, с чего начали. Его внимание и нежность были элементарной вежливостью по отношению к больному человеку, а до нее ему по-прежнему не было никакого дела.
— Что ты сказал? Стыдно? По-моему, тебе должно быть стыдно, а не мне! — взорвалась Анна.
— В каком-то отношении, да, — признал он, не сводя с нее глаз. — Поэтому я здесь. Ты обвинила меня в отвратительных вещах, и мне необходимо было собраться с мыслями. Теперь я готов разговаривать с тобой.
Анна напряглась:
— Ты ничего не отрицал и даже не попытался оправдаться!
— Конечно. С какой стати я должен был защищаться? Ты невероятно разозлила меня, и я подумал, что раз ты так думаешь обо мне, то пусть будет развод, которого ты жаждешь. Без твоего доверия я не видел смысла в нашей совместной жизни.
Самая верная мужская тактика, подумала Анна. Ловко он перевел стрелки на нее! Значит, виновата во всем она. Ничего у него не выйдет!
— А как же твоя подружка? Ей я тоже должна была доверять или нет? — Анна попыталась изобразить высокомерную усмешку.
При упоминании о Денизе Серхио недовольно поморщился.
— После твоих обвинений я поговорил с Денизой и заставил ее признаться во всем. И тут же уволил ее. Я не поддерживаю больше с ней никаких контактов, ни дружеских, ни деловых. Ее отец разозлился, но мне было все равно, я весь кипел от ненависти к ней. Твои подозрения были совершенно беспочвенны. Мне никогда не нравилась эта женщина, и она об этом прекрасно знала. Я избавился от Денизы, но твои слова не давали мне покоя. Ты обидела меня своим недоверием, и я не мог простить тебе этого. Но постепенно я начал понимать. После того, что произошло, ты оказалась легкой добычей для злобной фурии. Она воспользовалась твоим одиночеством и отравила и без того невеселые дни в моем доме.
— Ты хочешь сказать, что между вами ничего не было? Я же видела, как она выходила из твоей комнаты, не пытайся обмануть меня! — Анна не могла поверить своим ушам.
Он нагло врет ей в лицо и не смущается. Неужели он хочет, чтобы она поверила его глупым отговоркам? Серхио с укором посмотрел на нее.
— Я хочу сказать, что ты могла бы больше доверять мне. В ту ночь Дениза ворвалась ко мне и разбудила. Она заявила, что у нее бессонница, я дал ей упаковку снотворного и выставил из комнаты. Если бы ты не бродила по коридорам, как привидение, ты бы не доставила Денизе радости унизить тебя.
Серхио встал, налил вина и протянул бокал Анне. Та покачала головой в знак отказа. Мысли и так разбегались в разные стороны, к тому же спиртное, в ее положении… Серхио продолжал свой неторопливый рассказ.
— Мне сообщили о болезни Сантано, и я решил поддержать тебя в это трудное время. Я думал только выразить тебе свои соболезнования и помочь, если будет необходимость… — Серхио запнулся. — Но когда я приехал и снова увидел тебя… — Пауза, заполненная тишиной, от которой у Анны зазвенело в ушах. — Я подумал, что, возможно, смогу уговорить тебя вернуться ко мне.
Он отпил из своего бокала и взглянул на нее. У Анны слезы навернулись на глаза. Как он прекрасен! И все же она должна расстаться с ним, ведь он сочиняет эти небылицы только ради того, чтобы не потерять ее тридцать процентов.
— Тебе не стоит беспокоиться. По новому дедушкиному завещанию все его акции принадлежат тебе. Так что я тебе больше не нужна.
Его хладнокровие испарилось в считанные секунды:
— Не будь смешной! Сантано рассказал мне о том, что собирается переписать завещание в мою пользу, еще до того, как я с тобой познакомился. Он хотел, чтобы акции вернулись в семью, независимо от того, поженимся мы или нет. Я пытался разубедить его, но бесполезно. Очевидно, ему было стыдно за то, что он только получал дивиденды, ничего не вкладывая в семейное дело. Я был уверен, что ты знаешь об этом.
Серхио раскраснелся, Анна впервые видела его таким возбужденным.
— В каких грехах ты только не обвиняла меня! Madonna mia! В чем я так провинился перед тобой? Я не просил твоей любви, только твоего доверия, и именно его ты отказывалась мне дать. Видит Бог, я старался!
У Анны закружилась голова. Она больше ничего не понимала. Кто был прав, а кто виноват? На каждое ее обвинение он находил логичные объяснения, все было так просто.
