— В чем дело, дорогая? — обеспокоенная состоянием своей внучки, старая аристократка стучала в дверь ее комнаты.
Не услышав ответа, она зашла. На экране как раз некий французский хлыщ-журналист, вальяжно раскинувшись в кресле, со смаком обсуждал подробности жизни королевской семьи, смешивая реальность с собственной выдумкой.
— И в газетах то же самое, — обреченным голосом сообщила бабушке Изольда.
— Неизвестно, какого пола окажется ребенок королевы Кассии, — разглагольствовал журналист. — И неизвестно, будет ли ее ребенок признан наследником, даже если родится мальчик. Если все браки короля Фридриха после Мелиссы Купер являются незаконными… то… — Он развел руками.
— Интересно, — сказала задумчиво Маргаритта фон Штакен, — какая сволочь им все это рассказала?
Изольда фыркнула, услышав столь крепкое словечко из уст своей строгой бабушки, пожала плечами и заявила:
— Вальтер, больше некому.
— Госпожа фон Штакен, барышня! — В комнату заглянула чем-то чрезвычайно довольная Сильви, которую Изольда взяла с собой. — Камердинер сообщил, что к вам пришли.
Она торжествующе поглядела на Изольду:
— Это барышня Натали.
Удивленная Изольда поспешила вниз. Натали уже прошла в гостиную, и, застенчиво улыбаясь, разглядывала портьеры на окнах. Приемная дочь короля, она все никак не могла привыкнуть ни к королевской роскоши, ни к королевской обстановке с камердинерами, многочасовыми ритуалами и непременными портретами предков.
— Натали! — Изольда бросилась к ней, вся дрожа.
Ей было приятно видеть ее, но больше всего ее возбуждала мысль, что Натали привезла какую-то важную новость. Не в силах сдерживаться, она, едва поцеловав сводную сестру, тут же спросила:
— Жан нашел доказательства, да?
Натали смешалась. Похоже было, что ее особые отношения с американским сыщиком не были так широко афишированы, как дела королевской семьи. Но она справилась с собой и кивнула.
— Кристиан — не сын короля Фридриха, — произнесла она тихо. — Но…
— Что такое? — спросила с порога Маргаритта.
Натали замолчала, тоскливо глядя в пол.
— Но доказать это возможно, только представив настоящего наследника… — пролепетала она.
— Так в чем же дело? Милая, говори!
— Наследник не согласен.
Маргаритта подошла к ним вплотную.
— Не понимаю.
Изольда затрясла Натали за плечо:
— Ну же, ну!
Девушка неожиданно разрыдалась.
— Так. — Старая аристократка первой пришла в себя. — Натали, ты устала. Тебе надо отдохнуть. Через полчаса у нас ужин. Сильви проводит тебя в комнату… Мы все обсудим за ужином.
Как ни возражала Изольда, все получилось по словам бабушки. И ей пришлось ждать еще полчаса.
В Мервиле их не должен был никто встречать. Натали никому не сказала, что уезжает, а Изольда не сочла нужным кого-либо предупреждать. Однако в аэропорту их уже ждал Жан Смелзер. Встретившись взглядом с Натали, он засмущался. Два высоченных парня из дворцовой охраны, стоявшие по бокам от него, придавали ему вид чуть ли не карлика.
Сказочный волшебник, с нежностью подумала Изольда, глядя на него. И тут же вспомнила, какую ответственность взял на себя этот странный, застенчивый сыщик, и вздрогнула.
— Здравствуйте, Ваше Высочество, — приветствовал он ее.
Охранники церемонно поклонились.
— Как вы узнали, что мы прилетим? — спросила Изольда.
Смелзер снова смутился.
— Ах да, вы же глава нашей службы безопасности. — Изольда хлопнула себя по лбу. — Вам полагается все знать. Хотя боюсь, что вскоре вам придется сменить пост.
И она поклонилась ему. Несчастный сыщик скривился.
— Я хочу, прежде чем объявлять обо всем королеве-матери, поговорить с Кристианом Лемонтом, его матерью и вами. Так как я все же не был уверен, что вы прилетите именно этим рейсом, то пока не уведомил Лемонтов.
— Ничего, — расслабленно сказала Изольда. — Это может подождать… чуть-чуть.
Она с горечью вспомнила свою последнюю встречу с Кристианом. Как он поцеловал эту немецкую курицу.
— Да. — Жан кивнул. — Поедем. Я покажу вам все документы. Мне ведь тоже…
Что именно «тоже», он не договорил, но Изольда и так поняла. Они все вместе сели в лимузин и поехали во дворец.
Кристиан был в ярости. Он еще раз поглядел на документы, которые переслал ему Смелзер вчера вечером, и которые едва не выбросила в мусор его мать. Сейчас она сжалась в углу кухни. Он приблизился к ней, потрясая листами.
— Почему? — проорал он.
— Что? — тупо переспросила Шарлотта, вжимаясь еще глубже в кресло.
— Не притворяйся глухой, мама. Здесь документы, которые удостоверяют, что я — твой сын по крови. Хотя признать это теперь мне несколько сложно.
— Что там? — спросила она слабым голосом.
— Документы! — снова заорал он, но не дал их ей. — Из госпиталя, где ты меня родила. Свидетельства врачей. Свидетельство моего детского врача, соседей, вообще людей, которых я даже не помню, но которые очень удивились, когда им рассказали, что я, оказывается, не твой сын. Вот их имена: Катрин Метсю, Грегуар Пенель, его жена Клодетта, сэр Арчибальд Стоуни… достаточно?
Шарлотта скорбно поджала губы.
— Тут документ, доказывающий, что сын Мелиссы Купер после смерти матери вовсе не был передан тебе на воспитание, а оставался со своим отчимом и дедушкой и жил в Америке. А вот — доказательство того, что ты подделала документы! Мама! Это ведь уголовное преступление… Но… — Голос его задрожал. — Это я еще могу простить. Но как ты могла подумать, что быть подкидышем, кукушонком — это самое лучшее для меня? Зачем ты опозорила себя и меня перед самыми дорогими мне людьми? Зачем затеяла всю эту шумиху?
— Ты разве не понимаешь? — удивилась Шарлотта. — Я просто подумала, что было бы здорово, если бы ты был королем. Я подумала, что достаточно мне привести тебя во дворец и рассказать про Мелиссу, и никто не будет допытываться до истины. Ведь всем нужен король. Стране необходима сила. Тем более сейчас, когда, как ты знаешь, Кроненбург затеял все эти отвратительные, омерзительные подлости…
Кристиан затряс головой и чуть отступил от кресла матери, опасаясь, что не сумеет сдержать себя.
— Из тебя бы вышел прекрасный король, — скорбно заявила Шарлотта.
— Теперь из меня вышел прекрасный самозванец, — отозвался он. — Хотя это лучше, чем король.
Мысль об Изольде ни на миг не покидала его все эти сумасшедшие дни. Но теперь, выяснив, что он свободен и от кровного родства с ней, и от королевских обязанностей, он не был уверен, имеет ли право навязывать ей другое положение: быть женой самозванца, по сути дела, преступника, или, по крайней мере, посмешища в глазах всей Европы. Посмешища, которым он стал из-за каприза собственной матери.