Красноречивые взгляды, которые женщины бросали на него в ресторане и на пляжах, абсолютно не трогали молодого человека. Художественная натура и богатое воображение поместили его в яркий виртуальный мир. Он представлял, что Аурелия рядом с ним. Он мысленно разговаривал с ней, вместе они восхищались красотой скал и морского прибоя. Вместе с ней он радовался, что ему удалось увидеть популяцию котиков, о которой она рассказывала ему.
Он ждал ее, так как был убежден, что она появится сегодня, ну, может быть, завтра или послезавтра. Разум отказывался осознавать то, о чем она ему сказала. Последняя таблетка, поддерживавшая ее молодость и, может быть, жизнь, давно должна была перестать действовать… На восьмой день ожидания он съездил в знаменитый океанариум Сан-Диего, откуда вернулся усталый уже затемно и, даже не пообедав, забылся глубоким сном. Во сне он увидел свою любимую, которая сидела в золотистом халате, освещенная ярким нимбом. Эрик протянул к ней руку, и она, коснувшись ее, произнесла на латыни: Ne cede malis. Stat sua cuique dias.
Эрик вздрогнул и проснулся, поскольку прикосновение было явственным, а рука очень холодной. Сев в постели, он машинально повторил сказанное Аурелией, в тот же момент осознав смысл фразы: Не падай духом. Для каждого придет его день.
Утром Эрик вновь поехал на пляж в дюны, где провел почти весь день. Он много купался, лежал на песке, его посещали приятные видения, и крепла уверенность, что он еще увидит свою любимую. Лежа на песке, он даже улыбался, представляя себе их встречу. Он уже перестал падать духом и чувствовал, что именно сегодня придет его день.
На какое-то время он забылся и вновь увидел, скорее даже, ощутил присутствие рядом женщины, по которой так тосковал. А когда открыл глаза, то почти кожей почувствовал, что кто-то приближается к месту его уединения. Он мгновенно сел, стараясь скрыть свою наготу, и приложив козырьком ладонь к глазам. С нетерпением вглядываясь вдаль, он заметил метрах в семидесяти от него женскую фигуру в широкополой шляпе. Аурелия! – радостно забилось сердце.
Он быстро оделся и медленно пошел навстречу одинокой путнице, сдерживая себя, чтобы не броситься бегом по песку. Когда между ними оставалось метров тридцать, Эрика пронзило острое чувство узнавания, смешанное с удивлением: эта женщина – Аурелия?!.. Та же фигура, осанка, плывущая походка… Только ростом она, кажется, чуть повыше. Через несколько шагов Эрик отчетливо различил ее черты, и его пронзило разочарование: нет, это не Аурелия… У девушки, приближавшейся к нему, были светлые, широко распахнутые глаза. В них он заметил затаившуюся печаль, удивление, интерес, но не страх. Тонкий нос благородной формы, светло-каштановые пышные волосы, выбивающиеся из-под широкополой шляпы, губы… не полные, но красивого рисунка…
Приближаясь к Эрику, девушка слегка улыбнулась одним уголком губ, и Эрик вздрогнул: Джоконда! Однако через мгновение он изменил свое мнение, отогнав навязчивое воспоминание об Аурелии. Нет, улыбка незнакомки была милой и застенчивой, а вовсе не таинственной или ироничной.
Они остановились метрах в двух друг от друга.
– Как странно встретить кого-то на этом пляже!
Нежный голос девушки напомнил Эрику звук арфы, и он снова с досадой отмахнулся от лезших в голову сравнений.
– Вы часто гуляете здесь одна? – удивленно спросил он, невольно любуясь изящной естественностью ее движений.
– Иногда гуляю, – ответила она, по детски заложив руки за спину. – Я здесь живу недалеко. – Она кивнула головой куда-то в сторону мексиканской границы.
– Мне казалось, – удивление Эрика нарастало, – что здесь пустынные места и никто не живет…
Ему было приятно и радостно видеть эту очаровательную девушку. Странно, что их встреча произошла именно здесь, куда он приехал, чтобы воскресить горькие воспоминания о женщине, в которую, как ему еще полчаса назад казалось, он навечно и безнадежно влюблен. Но сейчас эти несколько мазохистские чувства как будто начали таять под светом сияющих глаз незнакомки, в глубине которых угадывалась затаенная грусть. Как странно, подумал Эрик-художник. Такое юное прекрасное лицо, а глаза страдающей женщины или… раненой птицы, отставшей от своих улетевших собратьев.
– Да, здесь почти никто не живет. – Она утвердительно кивнула. – Есть только три-четыре виллы во-о-он за тем холмом. – Девушка вытянула тонкую изящную руку и махнула ею, указывая куда-то вдаль.
– Вы живете на одной из этих вилл?
– Да, на самой маленькой, – просто ответила она. – А что вы здесь делаете? – последовал ее вопрос.
Эрик в замешательстве не знал, что отвечать. Просто прогуливаться в пустынном месте в тридцати километрах от Сан-Диего было бы, по меньшей мере, странно… Заявить об истинной причине своего появления на этом пляже молодой человек, конечно, не мог.
– Я читал в путеводителе по Сан-Диего, – все-таки нашелся он, – что на границе с Мексикой есть замечательные дюны, вот и решил посмотреть на них…
Его ответ вполне удовлетворил девушку, и она понимающе кивнула. Потом остановилась и протянула Эрику узкую руку.
– Рэлли, – прозвучало арпеджио арфы.
Теперь Эрик уже не досадовал на невольное сравнение, он просто был рад снова слышать дивный голос.
– Эрик. – Он мягко пожал нежную ладошку и буквально утонул в чистом глубоком взгляде удивительных зеленовато-сиреневых глаз, доверчиво и грустно глядящих на него.
Они медленно пошли рядом по песку, вовсе не нуждаясь в дальнейших расспросах и объяснениях. Им обоим было спокойно и радостно. И так просто, как будто они уже давно шли по этому берегу вдвоем. Эрик ни о чем не хотел думать, хотя уже отчетливо осознавал, что эта девушка должна была появиться здесь. Она была послана ему судьбой, а может быть, наступил именно тот день. Он отгонял от себя догадки, которые предлагало ему его творческое воображение…
Они шли молча, изредка взглядывая друг на друга, и каждый радовался неожиданному ощущению: они не случайно встретились на этом пустынном пляже. Эрик стал рассказывать Рэлли о своей жизни, о любви к теннису и живописи, которой он так давно не занимался. Затем стал увлеченно говорить о своем открытии: об игре светотеней при движении песчаных масс, развивая тему, которую затронул неделю назад при беседе с Аурелией. Его как художника волновала изменчивость природы, неуловимость живописной текучести песка. У него появилось желание запечатлеть это на полотне. Рэлли тут же подхватила его мысль. Она сравнила текучесть песка с течением воды, вспомнив полотна нескольких известных художников, остановивших мгновение потока быстрых рек и водопадов. Эрик с удовольствием отметил образованность юной девушки.
– А мне кажется, что текучесть песка, воды, облаков, ветра – она увлеченно перечисляла неуловимые виды движения в природе, – лучше всего может передать музыка! Вспомните Равеля или Римского-Корсакова…
Их разговор перешел к искусству античной Греции и его возрождении в эпоху Ренессанса, они горячо спорили, приводя яркие убедительные доводы, потом соглашались друг с другом, радуясь совпадению вкусов и воззрений. Внезапно оба остановились, замолчав на полуслове, с восторгом глядя друг на друга. Эрик аккуратно снял большую шляпу с волос девушки, которые оказались более светлыми, чем ему показалось сначала.
