— Относительно нас? — Она отвела взгляд, инстинктивно стараясь скрыть беспорядок в мыслях. Уилл, несомненно, считал, что действует из лучших побуждений, но Клио не могла принять его предложение. — Сейчас не время для этого, — тихо ответила она.
— Возможно, и так. — Уилл направился к ней, но, не доходя нескольких шагов, остановился и сжал руки за спиной. — Однако я не хочу, чтобы между нами оставались какие-либо недоразумения. Клио, я намерен сделать тебя своей женой.
— Вот как? — Она бросила на него быстрый взгляд и отвернулась. — Думаю, я тоже должна кое-что сказать по этому поводу.
— Только при условии, что ты скажешь «да».
Слова прозвучали довольно красиво, но Уилл отлично понимал, что они были в общем-то пустыми. Семья не станет принуждать Клио к нежелаемому браку. Однако всегда оставалась возможность похищения, и для Холихуда, родины Украденной невесты, это могло считаться традицией.
Изумляясь, что он, до настоящего времени разумный человек, рассматривает такой вариант, Уилл предпринял стратегическое отступление. Он поднялся к себе в комнату, чтобы уложить вещи и написать письмо. Письмо было коротким и однозначным: в случае его смерти и если принцесса Клио Атрейдис родит ребенка, он, Уилл Холлистер, признает этого ребенка своим и завещает ему или ей свое состояние. К счастью, порядок наследования этого состояния не был юридически установлен, и граф мог распоряжаться им по собственной воле, но он не мог передать по наследству титул в случае, если брак не заключен. Но даже при этом его утешало сознание того, что его ребенок будет полностью обеспечен.
Уилл положил письмо, подписанное и запечатанное, в ящик комода в спальне и немного позже, простившись с леди Констанс, ускакал из Холихуда, ни разу не оглянувшись.
Клио следила за ним из окна спальни и, когда Уилл скрылся из виду, опустила штору, пригладила волосы и отправилась вниз, в рабочую комнату, где нашла свою хозяйку, которая закладывала в пресс лепестки роз, чтобы выжать из них масло.
— Я решила, что утром поеду в Лондон, — сообщила Клио.
Глава 11
— Мы поедем, дорогая. — Леди Констанс плотнее затянула винт пресса и вытерла руки. — Я понятия не имею, что затеял мой внук, и не ожидаю, что вы мне расскажете, но, если существует хоть малейшая вероятность, что ему может потребоваться помощь, я предпочитаю не оставаться так далеко от него.
Клио начала что-то говорить, но, почувствовав, что не может найти слов, просто обняла леди Констанс, которая, засмеявшись, обняла ее в ответ. Несколько мгновений женщины стояли обнявшись в теплом душистом воздухе, а потом разошлись каждая по своим делам: леди Констанс распорядиться об отъезде, а Клио заняться собственными приготовлениями.
В середине дня Клио вернулась в подвал, но не для того, чтобы продолжить раскопки. Ее привела туда мысль, что она могла бы подробнее разобраться в своем «даре», который обрушился на нее, и в том, к чему он ее вел.
Снаружи в разгар лета розы изнывали на жаре, покорно склонив головки цветов перед тем, как настанут их последние дни, и над ними жужжали вечно занятые пчелы. Переходя от сияния солнечного света к сумраку подвала, Клио была вынуждена задержаться, чтобы дать глазам привыкнуть к освещению, а потом медленно пошла вниз по истертым каменным ступеням. Внизу, куда она спустилась, воздух был значительно холоднее, он приятно остужал ее разгоряченную кожу и снимал усталость, которая грозила одолеть ее.
Клио присела на одну из нижних ступенек и, не спеша, огляделась. Кроме следов ее собственных раскопок, на земляном полу ничего не было. Не появилось никаких проявлений прошлого, которые привлекли бы ее внимание. Возможно, это было к лучшему, потому что настоящее становилось достаточно пугающим.
Положив локти на колени, Клио закрыла глаза. В подвале было очень тихо, так тихо, что ей казалось, она вот-вот услышит собственные мысли.
Почему она сделала то, что сделала в пещере подчинившись импульсу и предавшись страсти, хотя никогда прежде даже близко не подходила к такому? Потрясение после борьбы с Макманусом и Платтом и осознание того, сколькими опасностями может быть наполнена жизнь, подтолкнули ее повести себя в такой несвойственной ей манере? Или она на самом деле любила Уилла Холлистера — как она верила — и просто воспользовалась случаем дать волю этой любви?
Но даже если любовь была настоящей, то мысль о замужестве очень обеспокоила девушку, особенно когда Клио начала понимать, что брак означает потерю независимости.
У нее вырвался глубокий вздох. Дочери, взлелеянной любящими родителями, во многом было позволено выбирать собственную дорогу с тех пор, как еще в юном возрасте стало очевидно, что это ей необходимо. С течением времени Клио создала для себя собственную жизнь, которая, возможно, и не была такой уж захватывающей, но вполне ее устраивала. Во всяком случае, так было.
Если она выйдет замуж за Уилла, ей придется покинуть любимую Акору. Одно это уже приводило Клио в уныние, но отдать себя — больше, чем она уже сделала, — мужчине, который, независимо от того, какие чувства она к нему питала, во многом оставался для нее чужим? Могла ли она на самом деле пойти на это? Сила его характера, привлекавшая ее, еще и давала понять, что между ними не будет таких простых отношений, как она ожидала.
Клио хотелось, чтобы Уилл до конца разобрался в своих чувствах, но, честно говоря, ей тоже необходимо было разобраться в своих собственных.
Посидев еще несколько минут, Клио встала, в последний раз окинула взглядом подвал и поднялась по лестнице. Теперь, когда прошлое больше не околдовывало Клио, как раньше, его образы предупреждали ее об опасности и побуждали двигаться вперед в неизвестное будущее — в то, которое нельзя отложить. Оно ожидало ее в конце длинной извилистой дорожки, которая через два дня приведет ее в Лондон.
— Со времени моей юности придорожные гостиницы стали намного лучше, — отметила леди Констанс, когда они подъезжали к городу с юга по Арундел-роуд.
Слева за полями и фермами, которые совсем близко придвинулись к южной части города, Клио удалось увидеть изгиб искрящейся Темзы. Как обычно, река была запружена всевозможными лодками, начиная от крошечных яликов до барж, паромов и огромных парусников, способных пройти под мостами. Темза по-прежнему оставалась жизненной артерией Лондона, хотя новые дороги приобретали все большее значение. Были и такие, кто говорил, что железная дорога между Лондоном и Гринвичем, введенная в действие год назад, вскоре будет перевозить больше грузов, чем все дороги и река, вместе взятые.
— Тем не менее гостиниц следует избегать, если не знаешь, что там найдешь, — продолжала леди Констанс. Она не допускала снисхождения к себе из-за своего возраста, но даже после такого путешествия, которое могло утомить и более молодого человека, выглядела бодрой и пребывала в хорошем настроении. — О, я помню, как один раз, путешествуя со своими дорогими родителями в Бат, мы укрылись от ужасной грозы в гостинице, где никогда прежде не останавливались. Там бегали мыши размером с крыс, а сами крысы были… Скажем, ни одна кошка не была настолько глупой, чтобы охотиться на них.
