Он прошелся по аллеям и оказался на берегу пруда. Сел на лавочку. Что это? Он подался вперед. Возле самого берега, далеко от струй фонтана, трепетал… оранжевый парус. Он напряг глаза так, как будто от того, что сейчас узнает, зависит будущая жизнь. Парус скользил по воде или катился на колесах по бортику?
– Ва-ня! Петручио! Я кому сказала! Сюда! Я дам вам еще по апельсину.
Андрей откинулся на спинку скамейки. Планки врезались краями в тело.
Молоденькая мамаша держала в каждой руке по апельсину и манила детей к себе. Тот, кого она называла Петручио, был белоголовый, каким должен быть Ваня. А Ваня, напротив, черный как смоль. Ему больше подошло бы имя Петручио. Петруша, что ли? – спросил он себя. Или у него отец итальянец?
«Та-ак, Волков, пора отдыхать. От напряжения можно не только принять апельсиновую корку за парус, но и влюбиться в мираж».
Хорош мираж. Если Юрка, писал в коричневую тетрадь вот такое:
«Ты помнишь, я подарил тебе яхту в девятом классе. А ты засмеялась и сказала: «Я не Ассоль». А я ответил, но это не алый парус. А оранжевый. Откуда ткань, ты хотела узнать. Я смутился. Потому что ты подарила мне галстук, который сшила сама, на двадцать третье февраля, на мужской день… Я сделал из него парус для своей модели. «Что это значит?» – спросила ты. Я тебе сказал… В общем, ты знаешь, что я сказал. Ты, конечно, все это помнишь…»
Интересно, а что он на самом деле сказал? Он отвернулся от воды, которая пузырилась. На секунду струи унялись, в спокойной воде он увидел дно фонтана, усеянное мелочью. Как все хотят вернуться в Москву. Как в город мечты. Вкатиться на оранжевых парусах?
Он усмехнулся. Не видать девушке Ольге оранжевого паруса. Не подкатит к ней под ним Юрка.
Но деньги она должна получить. Иначе зачем он столько времени болтается в Москве? Он не из тех, кто бросает монетки в воду. Если ему захочется, он вернется сюда сам. На монетку в Москву не приедешь. На Москву нужен мешок денег, бумажки нужны, причем самые крупные. Он заработает их в Сетявине.
Интересно, а можно влюбиться вместо кого-то? Вместо того, над кем рыдал так, как не рыдал никогда в жизни. Подкатить на оранжевом парусе тоже вместо него? Однажды Оксана сказала, надевая тонкий шарф на шею: «Оранжевый цвет самый сексуальный. Видишь? Я надеваю его для тебя…»
Интересно, а Юрка и Ольга знали про это?
Андрей вынул из кармана часы.
– Привет, Волчара! – Он оглянулся на голос, крепкая рука ударила в плечо. Он поморщился, но не от боли, а от воспоминания о похожем толчке, спасшем его на краболове. У Юрия удар был крепче.
– Здорово, Кир. – Андрей вскочил, они обнялись.
Кирилл сел на скамейку рядом с приятелем. Оба молчали, разглядывая друг друга.
– А ты на самом деле похож на волка, – заметил Кирилл. – Даже глаза стали узкие.
– Щурился много на жизнь в последнее время.
– А я, наоборот, только успеваю глаза округлять, – усмехнулся Кирилл.
– Что так? – спросил Андрей. По телефону они уже поговорили, Андрей знал, что Кирилла с его собаками вытесняют с ВВЦ. Но чтобы перевести отсюда питомник охотничьих собак в другое место, нужно заплатить за аренду прямо сейчас.
– Мы когда с тобой говорили? – спросил Кирилл. – Позавчера? Я сказал, что меня обещали не трогать еще две недели. Но сегодня утром предложили выметаться завтра к вечеру.
Андрей присвистнул:
– Крутые парни.
– Если бы парни. Тетки. – Он пожал плечами, у него это вышло удивительно беспомощно. Не похоже на Кирилла Ломова.
Они с Андреем вместе ходили в клуб юных моряков. Но быстро поняли, что суша надежнее. А Кирилл вообще, как он говорил, собирался стать Маугли. Он уезжал в экспедиции с биологами, но после нескольких признался: самые лучшие компаньоны – это собаки.
– Я принес деньги, – сказал Андрей.
– Ты все-таки решился? – Глаза Кирилла загорелись.
– Я подумал, что девушку быстро не найду. Поэтому… Но, – сказал Андрей, – ты отдашь с процентами.
– Ну конечно. – Кирилл подпрыгивал на скамейке, как в седле.
– Проценты ей, – добавил Андрей. - Я думаю, так будет справедливо.
– Согласен.
– Поэтому, – продолжал он, – пользуйся столько, сколько получится. – Он потянулся к поясной сумке, раскрыл ее и вынул пачку. – Напиши расписку, – сказал он, протягивая бумагу и ручку. – Будь мои – не стал бы просить. – Он усмехнулся. – Если бы не отдал сам, то вытряхнул бы. Я это умею.
Кирилл ухмыльнулся, Андрей заметил.
– Ты насчет той тетки из Жилева? Я был не нынешний Волк, я был волчонок, Кир. Так что пиши: «Я, Кирилл Николаевич Ломов…» А ее зовут Ольга Ермакова. Отчества не знаю, – добавил Андрей. – Меня впиши как свидетеля сделки.
Кирилл отдал бумагу Андрею, взял деньги, положил в сумку, которая висела на плече и протянул руку:
– Андрюха, я побежал.
– Куда перевозишь своих хвостатых?
– Я теперь поделю их надвое.
– Порвешь, что ли? – насмешливо спросил Андрей.
– Они сами кого хочешь порвут, – усмехнулся Кирилл. – Теперь, когда я при деньгах, запущу сразу два проекта. Питомник увожу в Балашиху, ветакадемия обещала отрезать от себя кусочек, а приют для бездомных собак – в Восточное Дегунино.
Андрей присвистнул:
– Ничего себе! А ближе – никак?
– Как, зато собакам там будет просто курорт. Прости, я убегаю.
– Ну давай чеши. Приеду с инспекцией.
Андрей помахал рукой и остался сидеть на скамейке.
Не пора ли ему покинуть столичные пределы и отбыть в Сетявино? «Пришло время валенки валять, Волков», – сказал он себе.
14
Андрей Волков, после того как сбежал из военного училища, окончил энергетический институт и стал специалистом по водоснабжению и вентиляции. Он очень гордился собственным здравомыслием. Ясно как день – строить будут много, и ни один дом не обойдется без того, что знает он.
Но что-то он не учел – в самом себе. Как однажды мать говорила подруге, которая собиралась наняться секретаршей: «Нельзя идти на такую работу, если ты способна самостоятельно мыслить и у тебя чрезмерная любовь к свободе. Это не сочетается с работой на другого человека».
Несколько раз он сумел наняться на строительство коттеджей. Заработал неплохо, но всякий раз ловил себя на том, как неприятна ему подчиненность. Всякая работа сама по себе уже подчиненность. Но когда хозяин абстрактный, работаешь не на него лично, а на фирму, еще можно потерпеть.
