Тамлин восхищала его все больше. У нее был дух воина – хорошая черта, чтобы рожать сильных сыновей, хотя это всегда раздражало и будет раздражать его. Он чувствовал, что она не привыкла к уловкам и обладает глубокой честностью, которую он редко видел в женщинах при дворе. В ее эмоциях была открытость, которая позволяла ему чувствовать ее мысли. Когда они лучше узнают друг друга и построят совместную жизнь, это только укрепится.
Он улыбнулся в темноте. Как может одна женщина так влиять на его чувства, возбуждать в нем такие надежды?
– Тамлин, – проворчал он, подсовывая руку под голову, – ложись. Перестань прятаться в углу, как будто я собираюсь съесть тебя.
Она фыркнула:
– Разве драконы не едят прекрасных дев?
Он застонал, услышав эти слова. Вряд ли Тамлин может понять, какую боль они вызывают. Он желал эту женщину со всей силой страсти. Но в то же время решил сдерживаться, чего бы это ему ни стоило. Чтобы не смущать ее.
Она должна привыкнуть к мысли, что он станет ее мужем и господином. Ведь он чужак, захватил в плен ее отца, которого она обожает. Не важно, насколько болезненно будет воздерживаться, он решил сделать это ради нее.
Быть может, в их брачную ночь она захочет его. Священник сказал, что проведет церемонию через две недели после Белтейна.[6]Они с Тамлин могут использовать это время, чтобы лучше узнать друг друга.
Если только это не сведет его с ума.
Она снова заерзала.
– Тамлин, – прошептал он.
– Шеллон, ты в порядке? Ты говоришь так, будто тебе больно. – Она подвинулась, чтобы положить холодную как лед руку на его напряженный живот.
Джулиан вздрогнул.
– Господи, женщина, твоя рука…
– Прошу прощения, у меня всегда холодные руки, когда я нервничаю. – Однако она не убрала руку, а вместо этого стала водить ею по его рельефным мускулам.
Его жезл пришел в полную боевую готовность.
– Просто это мне не пришло в голову. – Он закрыл глаза, борясь с всепоглощающей страстью.
– Касаться тебя – все равно что касаться огня, – благоговейно прошептала Тамлин.
Даже в сумраке он увидел, что по щеке Тамлин побежала слеза, и смахнул ее. Вместо того чтобы убрать руку, он оставил ее там – ласкать большим пальцем мягкость ее щеки. Чувствуя… он не знал точно, как определить-то, что переполняло его сердце. Это было навязчивое ощущение чего-то новообретенного и драгоценного, но в то же время как будто это был жест, который он уже делал раньше.
В других обстоятельствах он был бы в восторге, что она дотронулась руками, пусть и холодными, до его тела. Но когда с трудом сдерживался, чтобы не перевернуть ее на спину и не войти в нее, он почувствовал, что Тамлин нужно утешение.
– Ложись, девочка. – «Пожалуйста, ляг раньше, чем я встану и разобью свою голову о каменную стену».
Она повиновалась, но ее рука осталась на нем. Мгновение он думал, что сможет контролировать сводившее его с ума желание, но она придвинулась к нему еще ближе.
– Шеллон, это так приятно. Когда я вот так замерзаю, бывает очень трудно согреться. Ты не против, если я положу другую руку?..
Движение Джулиана было таким быстрым, что Тамлин едва ли успела моргнуть. Он рывком опустил ее на кровать рядом с собой и накрыл их обоих одеялом.
– Больше ни слова! Лежи смирно. Попытайся заснуть.
– Но я…
– Девочка, закрой рот, или я заткну его перчаткой. – Он едва сдерживал смех.
Тамлин высунула лицо из-под одеяла и приподнялась на локте.
– Ты только и знаешь, что приказывать.
Он сел и сурово посмотрел на нее.
– А ты все равно не подчиняешься. – Он взял ее за плечо и снова уложил на кровать. – Выслушай меня, пока я не рассердился.
Воцарилась тишина. Стиснув зубы, он боролся с желанием, возраставшим с каждой минутой.
Когда он подумал, что разум может снова возобладать, она пошевелилась. Сначала одна нога случайно коснулась его лодыжки, когда Тамлин вытянулась. Господи, ее ноги были такие же холодные, как и руки! Потом она попыталась перекатиться, чтобы не лежать на своей левой руке. Снова подвинулась, стараясь устроиться поудобнее. Потом коснулась бедром его бока. Проклятие, что за женщина. Неужели не понимает, какому испытанию подвергает его?
– Тамлин, если тебе хоть немного дорог рассудок твоего будущего мужа, перестань вертеться! – проворчал он и тут же расхохотался.
– Наш Дракон – ворчливый дракон. Может быть, у него болит зуб?
Его самоконтроль быстро улетучивался.
– Да, у меня болит, но гораздо ниже.
– Видимо, у тебя начинается лихорадка. – Она потерлась лицом о его обнаженную, руку.
– Ты угадала, у меня лихорадка.
Тамлин вскочила на колени.
– Ты ранен? Лихорадка начинается, если в ране поднимается гной.
– Что-то поднимается, Тамлин, но это не гной.
Доведя его до абсолютной агонии, Тамлин склонилась над ним, ища рану, которой у него не было. Проклятие, это гораздо больше, чем он может выдержать! Он схватил ее за плечи и притянул ее лицо к себе. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза – его глаза горели желанием, в ее золотых было удивление.
– Не двигайся и не вертись! – приказал он. Ее сладкое как мед дыхание превратилось в короткие прерывистые вдохи, которые довели его почти до грани. – Вот что мы сделаем… Лежи смирно и не вертись. Ты закроешь свои кошачьи глаза и заснешь, или…
Она заморгала от любопытства.
– Или что, Шеллон?
– Или мы вообще не будем спать, – пригрозил он.
– О-о, – прошептала она, догадываясь, что он имеет в виду.
На его губах появилась полуулыбка.
– Да… о-о.
Это озадачило ее.
– Почему?
– Тебе нужно время, – просто сказал он. – Твой разум еще не примирился со сложившейся ситуацией. Если бы это зависело от меня, я бы дал тебе время лучше узнать меня до нашей свадьбы. Эдуард не окажет нам такой милости. Поэтому я не овладею тобой до нашей брачной ночи. Клянусь. Я буду уважать тебя, Тамлин.
После смерти Кристиана Джулиан просто существовал Он не чувствовал ничего, кроме пустоты. В каком-то смысле он был даже рад этой пустоте. Но с возвращением весны он словно пробудился от зимней спячки. И ему захотелось жить.
Быть может, это пришло с возрастом. Он больше не был зеленым юнцом, у которого вся жизнь впереди. Пришло время подумать о будущем, оставить что-то после себя. Он хотел этого так, как голодающий хочет еды.
