С того утра в саду они несколько раз вплотную приблизились к определенной Ричардом границе. Он с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на нее с поцелуями. Взгляды, которыми они время от времени обменивались, были такими огненными, что Ричард невольно удивлялся, что трава и пол между ним и Мег не вспыхивают, как порох.
Но все же он ни разу ее не поцеловал.
В тот первый день было совсем нетрудно сохранять привычно-сумрачное выражение лица. Пока шла заупокойная месса, он невольно отдался мрачным мыслям и воспоминаниям, но дни шли за днями, и Ричард вдруг осознал, что устал, просто устал от мучившего его чувства вины и печали. Он был похож на человека, долго остававшегося в душной темнице. Когда дверь наконец распахнулась, и Ричард оказался на чистом воздухе под ласковыми лучами солнца, он мог лишь наслаждаться каждым мгновением, вдыхая прозрачную свежесть и ловя живительное тепло. Разве способен такой человек подумать о возвращении в холод и мрак?
Да, он сочувствовал страданиям Элинор, горевал, что она покинула этот мир в столь раннем возрасте. Однако истина состояла в том, что Ричард пережил трагедию разрыва с ней много лет назад, когда погибла Изабелла, а сама Элинор, женщина, которую он знал, исчезла и больше никогда не возвращалась. Он давно научился жить с этой новой реальностью, осталось только чувство вины за случившееся.
Похороны завершились, и теперь Ричард ощущал одну только пустоту. Он, как изголодавшийся путник, спешил наполнить эту пустоту чувствами, которые он считал ушедшими навсегда и которые возродила в нем Мег. Он не виноват, что снова стремится к счастью и любви.
Вот с чем пришел Ричард к этому дню. Ему казалось, что внутри его скрывается дикий зверь, который намерен вырваться наружу.
Жители деревни уже собирались на праздник во дворе поместья. Ричард, стараясь отвлечься от своих неспокойных мыслей, ходил между людьми, разговаривал с арендаторами, благодарил за труды, которые выпали на их долю за годы отсутствия хозяина. Однако его усилия были встречены довольно холодно, он чувствовал только страх перед лордом и владыкой здешних мест. Ричарду оставалось надеяться, что все изменится после запланированного им обращения к крестьянам.
– Ты все хорошо обдумал, малыш? – спросил Брэдан, имея в виду готовящиеся нововведения.
Они уже много раз обсуждали эту тему, и теперь Ричард не столько слушал, сколько разглядывал собравшихся. Праздник устроили во внутреннем дворе, чтобы поместились все жители деревни и гости из приората, если они захотят присутствовать.
Сейчас Брэдан и Ричард сидели во главе стола на местах для хозяина и его семьи.
– Я все обдумал, Брэдан, – ответил Ричард, наблюдая, как деревенский люд сторонится братьев из приората.
Никто из этой братии не был рыцарем. Это были все больше фермеры, отставные сержанты или монахи, как брат Томас, который отслужил праздничную мессу и сейчас стоял в центре гостей из приората, однако жители деревни относились к ним с определенной неприязнью.
– Это единственный способ возвратить доверие людей. Кроме того, я считаю, что работающие на меня люди должны иметь возможность хотя бы прокормиться, не говоря уже о том, чтобы процветать. Я не могу компенсировать потери, понесенные ими за пять лет беззакония, но должен сделать хотя бы шаг в этом направлении до завтрашнего отъезда в Танбридж.
Ричард отхлебнул глоток французского вина и кивком подозвал Мэтью, деревенского старосту.
– Этот человек знает, что ты собираешься назначить его управляющим? – спросил Брэдан.
– Нет, я принял решение только вчера вечером. Но я уверен, он справится.
– А как насчет брата Томаса? Он-то знает, что его намереваются сместить с должности?
У Ричарда заиграли желваки на лице.
– Нет. Но он заслуживает еще и не такого. Я сейчас его подзову и сообщу заранее, до общего объявления. – Ричард опрокинул в себя остатки вина, поставил кубок на стол и покачал головой. – Увидев, что он сделал с людьми и как он с ними обращается, я не могу винить Мег за неприязнь к тамплиерам.
– Мне кажется, к тебе она неприязни не испытывает, – заметил Брэдан и перевел взгляд на предмет разговора.
Мег как раз выходила из кладовой. Фиона шла за ней следом. Обе несли корзины с хлебом. Выложив его на столы, женщины, пересмеиваясь, снова направились в кладовую.
Ричард пытался держать себя в руках, хотя жар окатил все его тело при одном только взгляде на Мег. Кашлянув, он ответил брату:
– Так и есть. Думаю, это потому, что официально я больше не тамплиер.
Брэдан ответил ему лукавым взглядом:
– Лично я считаю, что это не так. В душе ты все такой же тамплиер, каким был, когда впервые надел плащ с алым крестом.
Ричард с притворным равнодушием пожал плечами. О своих новых чувствах он не мог говорить даже с братом.
– Она много выстрадала, Брэдан, – наконец решился возразить он. – И эти страдания частично связаны с нашим орденом.
В этот момент до братьев долетел взрыв смеха. Ричард улыбнулся – в дальнем конце двора деревенские дети играли в жмурки. Но тут он заметил, что взрослые с опаской оглядываются на их стол, как будто боятся, что Ричард не одобрит веселье. На любом празднике подобные игры – обычное дело, а потому Ричард удивился страху крестьян, но вскоре все понял, увидев, с какой кислой миной наблюдает за происходящим брат Томас.
– Господи, он даже сегодня не может оставить людей в покое, – проворчал Ричард и поднялся на ноги.
– Ты хочешь сейчас с ним поговорить о своем решении?
– Да. Хотя на самом деле я хотел бы, чтобы он узнал об этом без предупреждения на глазах тех, кого он разорял ради собственной выгоды. Но потворствовать собственному гневу – грех.
– Тогда не впадай в гордыню, наслаждаясь переменами, которые собираешься предпринять, – посоветовал ему Брэдан.
– Я постараюсь, – несколько суховато отвечал ему Ричард.
– Удачи тебе. – Брэдан вышел из-за стола и направился к дому. – Пойду разыщу детей, а потом жену. Ей надо поесть прежде, чем ты произведешь фурор своим объявлением. Если я усажу их всех за стол, то сам ничего не услышу, и тебе придется рассказывать мне, как все прошло.
Ричард махнул Брэдану рукой.
– Смотри, как его скривило, – обмахиваясь тряпкой, заметила Уилла, наблюдавшая за праздником из кухонных дверей, – как будто жабу проглотил. – Женщина говорила о брате Томасе, который в отдалении от других гостей из приората беседовал с Ричардом.
Сама она вышла вдохнуть свежего воздуха. Лицо ее раскраснелось от жара – Фиона, Мег и Уилла варили яблочное пюре для праздника и сейчас собирались подать его на стол.
– Я мало знаю брата Томаса, но мне кажется, у него всегда кислое выражение, – ответила Фиона.
