– Что за глупости? – Ханна выдавила из себя короткий смешок, который даже в ее собственных ушах прозвучал слишком искусственно. Вольфганг знал ее действительно слишком хорошо, о чем она постоянно забывала. – Просто такой сенсационной истории мне еще не удавалось раскопать. И это абсолютно эксклюзивный материал.
Кризис, который Норман вызвал своей опрометчивой болтовней, она преодолела самостоятельно и своим публичным раскаянием после грозящей потери имиджа одержала победу по очкам. Руководство канала и акционеры были довольны, она нашла нового работоспособного продюсера, отметила случившееся галочкой и навсегда забыла об этом. Ее автомобиль через три дня пребывания в сервисе выглядел как новый. И она нисколько не была обескуражена, когда Майке пару дней назад объявила ей, что на остаток каникул переедет в Заксенхаузен, в квартиру своей подруги, которая проводит лето в Чили или Китае. Все, что раньше казалось ей таким невероятно важным, теперь отошло на второй план. В тот вечер на кухне ее психотерапевта с Ханной произошло нечто такое, что она сама едва могла понять.
– Тема в высшей степени взрывоопасная. Лицо, о котором идет речь, хочет остаться неизвестным, но это не проблема. – Она достала из своей сумки несколько листов и протянула их Вольфгангу. Он хотел было взять их, но она отдернула руку. – Это строго конфиденциально, Вольфганг. Я верю, что ты не расскажешь об этом ни одной живой душе.
– Конечно, нет, – с обидой уверил он. – Я еще никогда не обсуждал ни с кем то, что ты мне доверяла.
Она передала ему четыре плотно отпечатанных листа, и он начал их читать.
Ей было нелегко сдерживать нетерпение.
«Читай же быстрее», – думала она про себя. – Скажи же наконец хоть что-нибудь!»
Но он молчал, его лицо ничего не выражало. Единственным внешним признаком его эмоций была резкая складка на переносице, которая углублялась по мере чтения.
Ханне пришлось взять себя в руки, чтобы не ударить ладонью по столу.
Наконец он поднял глаза.
– Ну что, – спросила она с нетерпением. – История оправдала мои обещания? Это чистой воды взрывчатка! За ней стоит человеческая трагедия апокалиптического масштаба! И все это не просто смелые подозрения, я лично разговаривала со многими, чьи интересы были затронуты! Они назвали мне конкретные имена, места, даты, факты! Ты можешь себе представить, что сначала я не могла во все это поверить! Вместе с крупной кампанией в прессе это даст такой рейтинг популярности, какого у нас не было уже много лет!
Вольфганг продолжал молчать. Красноречие не было его сильной стороной. Иногда ему требовались минуты, чтобы облечь свои мысли в пространные объяснения, и она часто чувствовала себя глупо, потому что говорила очень быстро и очень много, перебивая его, и уходила на десять мыслей вперед, пока он отвечал на первый вопрос.
– Ханна, я не хочу на тебя давить, но если ты меня спрашиваешь, то я скажу, что такая тема, как эта… слишком тривиальна. Это ведь постоянно мелькало и продолжает мелькать в прессе, – сказал он после раздражающе долгой паузы. – Ты на самом деле думаешь, что это еще кого-то может заинтересовать?
Ее полное надежды ожидание рассыпалось, как карточный домик, когда она увидела в его глазах скепсис. Она была безмерно разочарована и одновременно рассержена. На него, но прежде всего на саму себя. Опять она поспешила, опять раньше времени впала в эйфорию.
– Да, я думаю. Кроме того, я считаю, что эта тема недостаточно доводится до сознания общественности. – Она протянула руку и постаралась придать своему голосу нотки невозмутимости. – Мне жаль, что я отняла у тебя столь драгоценное время.
Он замялся, не делая ни малейшего движения, чтобы передать ей листы. Вместо этого он положил их на стол, тщательно выравнивая, пока они не образовали аккуратную стопку.
– В конце концов, это твое право решать, какие темы обсуждать в своей программе. – Вольфганг улыбнулся. – Но ты хотела услышать мой совет, и я тебе его даю. – Он стал серьезным. – Не делай этого.
– Что ты сказал? – Ей показалось, что она ослышалась. Что ему пришло в голову?
Он быстро опустил глаза, но она все же заметила странное выражение на его лице. Между его бровями залегли напряженные складки. Что же его так взволновало?
– Как твой друг я советую тебе не будоражить эту историю, – сказал он, понизив голос. – Это опасное дело! Ты не представляешь, во что собралась впутаться. У меня нехорошее предчувствие. Если то, что здесь написано, правда, то это значит, что в дело вовлечены люди, которые просто не станут мириться с тем, что их имена всплывут на поверхность.
– Тебя беспокоит репутация канала? – спросила Ханна. – Ты боишься предупредительных исков? Или еще чего-нибудь?
– Нет, – возразил он. – Я беспокоюсь за тебя. Ты не оцениваешь ситуацию должным образом.
– Мы уже несколько лет занимаемся скользкими темами, – парировала Ханна. – Именно этим моя программа отличается от других.
Они долго молча смотрели друг на друга, пока он, тяжело вздохнув, не прервал тягостное молчание.
– Ты все равно поступишь так, как ты хочешь. – Он положил ладонь на ее руку. – Я прошу тебя только об одном – обдумай все как следует еще раз!
Она действительно любила Вольфганга. Он был ее старым и лучшим другом. Она знала его положительные стороны, но и слабости тоже. Вольфганг был расчетливым человеком, но в то же время разумным, надежным и осторожным. Но это были именно те положительные качества, которые ему постоянно мешали, потому что одновременно в нем жил нерешительный, трусливый скряга, которому просто недоставало мужества, чтобы идти на риск.
– О’кей. – Ханна кивнула и натянуто улыбнулась. – Я это сделаю. Спасибо за твой совет.
В «Майн-Таунус-Центре» в пятницу вечером царила суматоха. После длительных поисков Пия нашла парковочное место.
– А что мы будем покупать? – спросила с любопытством Лилли, возбужденно прыгая рядом с ней.
– Я должна забрать туфли из мастерской, – ответила Пия. – Но сначала нужно купить что-нибудь из одежды для нас с тобой на сегодняшний вечер.
– А что будет сегодня вечером?
– Я ведь тебе уже рассказывала, – Пия взяла Лилли за руку, чтобы не потерять ее в толчее, – бабушка Мирьям устраивает вечер и пригласила также и нас.
– А дедушка тоже пойдет с нами?
– Нет, он ведь сегодня в Дюссельдорфе.
– Ой, жалко!
– Моего общества тебе недостаточно? – Пия усмехнулась.
– Достаточно, конечно! – заверила ее Лилли. – Но больше всего я люблю, когда мы идем куда-нибудь все вместе!
Пия погладила девочку по голове. Иногда Лилли могла довести ее до белого каления своей бесконечной болтовней, но ее всегда трогала обезоруживающая честность. Ей наверняка будет немного не хватать этой девочки, когда через две недели та улетит назад в Австралию.
