Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 225
Замерев на мгновение, в полной тишине все находящиеся в комнате православные перекрестились, при этом в глазах одного была спокойная решимость, в глазах другого – робость и даже испуг, глаза же третьего и четвертого являли собой полную растерянность.
В то самое мгновение, когда монах-великан первым ступил на край гагаринской дорожки, из-за неплотно сомкнутых темных облаков выглянуло солнце, ярким теплым светом осветив происходящее, и только лишь эта маленькая деталь могла свидетельствовать в пользу существования Бога.
«Бога нет!» – утверждала орущая и размахивающая флагами тысячная толпа. Флаги были трех видов: серпасто-молоткастые советские, которые Челубеев на всякий случай не стал списывать, матрасно-легкомысленные демократические триколоры и самые им любимые – динамовские, бело-голубые с заглавной буквой «Д», означающей в прямом переводе букву «С», то есть силу, и сила эта – бездумная, безоглядная, бьющаяся на ветру – это подтверждала: «Бога нет! Бога нет! Бога нет!»
При виде монахов ор сменился на пронзительный свист – что-что, а свистеть зэки умеют. А когда идущий следом о. Мардарий споткнулся о край гагаринской дорожки и чуть не упал, толпа взвыла от восторга и удовлетворенно от души заржала.
С трудом поспевая за уверенным в своей силе братом, толстяк смущенно вжимал голову в плечи и одновременно вертел ею, ища на стороне поддержки. Но разве то была поддержка: православная община ИТУ 4/12-38 скукожилась за время проигранных соревнований, как та шагреневая кожа. Жалкую кучку православных с двумя поникшими хоругвями, потерявшимися среди гордо реющих знамен, возглавлял, весь в синяках и ссадинах, Дурак с красными проплаканными глазами.
– А вот и те, кого мы так долго ждали! – завопил Игорек в микрофон насмешливым пельшевским тоном. – Первый участник соревнований! Со своим маленьким дружком! Я не буду их называть, как они себя называют, я назову их настоящие ф.и.о. Коромыслов Сергей Николаевич!
Ф.и.о. о. Мартирия утонуло в уничижительном свисте.
– А этот «худенький» мальчик – Творогов Серафим Серапионович!
И фамилия, и имя, но особенно почему-то отчество о. Мардария вызвало у зэков неподдельный восторг, и некоторые прямо-таки завизжали.
– Присаживайтесь на стульчик, – глумливо улыбаясь, Игорек указал священнослужителям на стоящий справа стул, но о. Мартирий сменил вдруг направление движения и двинулся к Игорьку.
Толпа мгновенно замолчала – зэки вдохнули и забыли выдохнуть. Они уже знали то, чего не знали монахи, – на Игорька вчера пришла «помиловка», он получил УДО – условно-досрочное освобождение, и уже сейчас являлся свободным человеком, который может все, что хочет, делать и, что хочет, говорить, что он и делал уже, и говорил…
Зэки также понимали, что, дав «помиловке» ход, Хозяин победил монаха еще до выхода на помост. Но, зная все это и понимая, они не знали и не понимали того, зачем, с какой целью монах-великан направляется сейчас к Игорьку, и, наверное, умерли бы от этого своего незнания, непонимания и нехватки кислорода, так и не вздохнув, если бы расстояние от о. Мартирия до Игорька не было таким коротким. А когда тот поднял свою ручищу, махнув широченным рукавом, толпа решила, что за свой базар Игорек получит сейчас смертельный удар по кумполу – не только подумала, но и пожелала этого – Игорька не любили, как не любили два последних года, а сегодня, страшно ему завидуя, просто-таки ненавидели.
И сам Игорек, похоже, решил, что так оно и будет: убьет или, в лучшем случае, оглоушит, – он безвольно опустил руки и закрыл глаза, в одно мгновение делаясь маленьким и жалким.
Но оказалось, о. Мартирий не собирался его бить, а возложил на голову Игорька ручищу, безмолвно благословляя на все его последующие деяния, после чего подошел к стулу и сел.
Игорек мгновенно нашелся: комментируя произошедшее, он тронул рукой свою голову и лоб и объявил:
– Тридцать шесть и шесть! А у вас?
Шутка была так себе, но зэки в ответ выдавили из себя смех, а Игорек продолжил изображать Пельша:
– А сейчас на ринг приглашается еще один участник соревнований. Не знаю, знаете вы его или нет…
Зэки засмеялись громче и веселей и радостно завопили, приветствуя появившегося Хозяина.
В ярко-голубом динамовском костюме с белыми заглавными буквами «Д» – большой на спине и маленькой на груди, мягко ступая своими детскими ножками, обутыми в новые белые кроссовки, улыбаясь и вскидывая победно руки, он быстро прошел по гагаринской дорожке и остановился на кумачовом помосте.
– Челубеев Марат Марксэнович! – выкрикнул Игорек, и все бешено зааплодировали, а те, у кого были флаги, бешено ими замахали.
Хозяин подождал, когда восторги стихнут, взял у Игорька микрофон и заговорил.
Нет смысла здесь пытаться повторить хотя бы часть его выступления, то были привычные благоглупости, звучащие на всех официальных спортивных состязаниях – от всемирных олимпиад до таких вот тюремных динамиад, – о том, что спорт сближает, объединяет и укрепляет и независимо от того, кто побеждает, неизменно побеждает дружба. Говоря все это, Челубеев твердо знал, что на самом деле спорт разъединяет и калечит, и не дружба в нем побеждает, а утоленная на короткое время гордость и презрение к побежденному. Но Марат Марксэнович говорил приличествующие случаю слова не для того даже, чтобы сказать, а для того лишь, чтобы говорить. Он говорил, говорил, говорил, вновь ощущая себя полноправным Хозяином «Ветерка». Но – говоря, говоря, говоря – Марат Марксэнович не уподоблялся глухарю на токовище, он все слышал, видел, оценивал. Краем глаза наблюдая за улыбающимся приплясывающим Игорьком, Челубеев еще раз убеждался в том, что зэку верить нельзя – никогда и ни при каких обстоятельствах. Бородатый поверил и вон сидит теперь, как оплеванный. Но даже он, Челубеев, всю свою жизнь прослуживший в системе исполнения наказаний, удивился вчера, когда Зуйков предложил себя в качестве ведущего поединка. Челубеев хотел лишь быстренько выпроводить его из зоны, чтобы обезглавить общину на Динамиаде, а тот предложил свой вариант.
«Это будет мина!» – придя в восторг, решил тогда Челубеев и сейчас в этом убеждался. Мина, еще какая мина!
Он наконец закончил свою речь, получил порцию вежливых аплодисментов, и заскучавшая было публика стала вновь приходить в возбуждение. Игорек выхватил у Челубеева микрофон и, многозначительно улыбаясь, обратился к о. Мартирию:
– Прошу вас, товарищ, подойти ко мне!
И на «товарища» зэки отреагировали смехом, смелея, все больше относясь к грозному монаху, как к клоуну.
О. Мартирий поднялся со стула и направился к Игорьку, словно не слыша смеха, а на освободившийся стул тут же плюхнулся о. Мардарий, у которого подкашивались от волнения ноги.
Игорек смотрел на своего духовного отца с вызовом, всем своим видом утверждая, что никакой он ему теперь не отец.
– И вы, пожалуйста, ко мне подойдите, – мягко попросил Игорек Челубеева, и оба участника поединка остановились по обе стороны от ведущего.
Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 225
