— Нет, я остался внизу, чтобы не ложиться в постель вместе с тобой.
Ударив ее по лицу, он вряд ли причинил бы ей больше боли.
— Жаль, что судьба сыграла с вами такую шутку, милорд.
Возможно, тебе следовало прямо сказать королю, что я не в твоем вкусе. Уверена, он внял бы твоей просьбе, и этот брак не состоялся бы. К сожалению, ты промолчал, и король нас окрутил.
Она поднялась, чтобы уйти, но Ричард поднялся вместе с ней и взял ее за руку.
— К чему мне было торопиться в спальню, если я знал, что меня снова отвергнут?
— Я тебя не отвергала, — сказала она, отталкивая от себя его руку.
— Элисса, послушай, что я скажу — и запомни на всю жизнь! — произнес он, сверкнув в темноте белками глаз. — Я гордый человек и не привык, чтобы меня отгоняли, как назойливую муху.
Она печально улыбнулась:
— Только не сваливай вину за свое аморальное поведение на меня! Я ни в чем перед тобой не провинилась.
— Пока не провинилась.
— Этого не будет никогда! — воскликнула она с жаром, сделав шаг вперед, чтобы лучше видеть его лицо. — Я не замараю своей чести изменой.
Ричард со смущенным видом провел рукой по волосам.
— К чему эта патетика? Шла бы ты лучше спать…
— Разве я служанка, которую можно прогнать, когда она не нужна? Я твоя жена и требую, чтобы ко мне относились с должным уважением. Я тебе не какая-нибудь продажная актриска. Хотя ты и благородного происхождения, друг короля и все такое, сдается мне, что ты привык угождать всем женщинам без разбора — даже шлюхам!
— Откуда тебе знать, к чему я привык? — взревел Ричард. — Заруби себе на носу, я никогда не ползал перед женщинами на брюхе, добиваясь их благосклонности!
— И ты называешь это аргументом в споре? — вскричала Элисса, расправляя плечи и гордо вскинув голову. — Это не аргумент, а предлог, чтобы оправдать при случае свою неверность. Как говорится, спасибо, что предупредил.
— Мадам, хотя вы и встали в соответствующую позу, клянусь, роль мученицы играете неубедительно. Поверьте, в брачную ночь вы нисколько не походили на жертву — или уже запамятовали? Вам, должно быть, нравится представляться несчастненькой, чтобы потом обвинять в собственных слабостях других, верно?
— Извини меня, но я должна…
Он снова схватил ее за руку, чтобы не дать ей уйти. Она, проявив недюжинную для ее сложения силу, вырвалась.
— Не смей до меня дотрагиваться! — прошипела она, сверкнув глазами. — Твои прикосновения мне отвратительны.
Вспышка ее гнева поразила Ричарда, и он опустил руку.
— Послушай, Элисса, я вовсе не хотел тебя оскорбить. Я…
— Вот именно: Я! Я! Я! А как же моя скромная персона, дорогой мой муж и господин? Тебе, похоже, и в голову не приходит, что у меня тоже есть желания? А о том, что я перенесла в жизни немало разочарований, ты когда-нибудь думал?
Холодное выражение угольно-черных глаз Ричарда неожиданно смягчилось.
— Что верно, то верно, — произнес он с нежностью, о наличии которой в его характере она даже не подозревала. — Я как-то об этом не подумал. А должен был!
— Да, должен, — пробормотала Элисса, в очередной раз подивившись той быстроте, с какой у него происходила смена настроений.
— Я проявил себя как самый бессовестный эгоист. Прошу меня простить.
— Если ты не сделал ничего дурного, то, значит, и прощать тебя не за что.
На губах у Ричарда появилась добрая, теплая улыбка.
— Поверь, Элисса, сегодня я ни в чем перед тобой не провинился, — прошептал он. — И потом, с какой стати мне желать Марту, когда у меня такая жена, как ты?
С этими словами Ричард заключил ее в объятия и поцеловал.
Поначалу Элисса хотела было воспротивиться этой ласке и оттолкнуть его, но потом жаркий поцелуй и нежные объятия растопили ее кажущуюся холодность.
Ей хотелось верить словам мужа. К тому же объяснение этого злосчастного происшествия, которое он предложил, звучало вполне правдоподобно и даже лестно для нее.
Халат распахнулся, сполз с плеч и упал к ее ногам. Грудь ее вздымалась, сердце колотилось как сумасшедшее, и его стук эхом отдавался у нее в ушах.
Ричард неожиданно прервал поцелуй и подхватил Элиссу на руки.
— Куда ты меня несешь? — прошептала она.
— В такое место, где нам не надо было бы соблюдать тишину.
Склонив голову ему на грудь, она вспоминала их брачную ночь и те удивительные чувства и ощущения, которые она тогда испытала.
Более того, ее первое несчастливое замужество, отнявшее у нее несколько лет жизни, стало представляться ей кошмаром, который с появлением в ее жизни Ричарда должен был прекратиться.
Так сложилось, что она как бы начинала жизнь сначала, но уже без свойственных юности иллюзий.
Ричард с Элиссой на руках прошел через кухню и вошел в небольшое темное помещение, которое, судя по разнообразным приятным запахам, доносившимся со всех сторон, представляло собой кладовую, где хранилось продовольствие.
Он усадил ее на мешки, в которых хранилось что-то мягкое и сыпучее — скорее всего мука, потом закрыл дверь, и они погрузились в непроглядную темень.
Звуки сюда тоже не долетали. Элисса слышала лишь их дыхание: учащенное — ее собственное и тяжелое, прерывистое — Ричарда. «Быть может, он дышит так оттого, что нес меня на руках?» — подумала она, но потом решила, что причина этого кроется все-таки в другом.
Она раскинула в стороны руки, чтобы поскорее отыскать в темноте Ричарда и заключить в свои объятия. Она вожделела его ничуть не меньше, чем он вожделел ее прошлой ночью, и не собиралась этого скрывать или отрицать.
Когда он упал на мешки с мукой с ней рядом, она поцеловала его, а потом дрожащими от страсти пальцами стала расстегивать воротник его рубашки. В следующее мгновение ее руки легли на его тело и стали его ласкать. Когда он застонал от удовольствия, она неожиданно почувствовала себя очень сильной и могущественной. У нее появилось странное ощущение, что она, женщина, может повелевать таким сильным и опытным мужчиной, как Ричард. Она подумала также о том, что сможет стать ведущей в их любовных утехах — и это после того, как ей на протяжении семи лет, пока длилось ее первое замужество, постоянно внушали мысль, что она ничто и недостойна даже малейшей ласки!
Вдохновленная этой мыслью, она прикоснулась кончиком языка к его губам, а когда они, повинуясь нажиму, раздвинулись, просунула язык ему в рот.
Они целовали друг друга, и напряжение в ее теле стало нарастать. Когда оно стало нестерпимым, она отодвинулась от него, вскинула вверх руки и одним движением стянула с себя рубашку.
Возбужденный Ричард целовал ее груди. Элисса застонала, и в голосе ее, пропитанном негой, слышалось страстное желание.
