— Да что случилось? — не выдержал я.
— Плохо, — ответил он, беря с тарелки телячью лопатку. — Очень плохо.
— Ты что, украл что-нибудь?
— Нет!
— Так что же ты натворил?!
Камаль откинулся на спинку стула и закурил сигарету.
— Я был в государственной конторе, хотел посмотреть кое-какие бумаги, и один чиновник оскорбил меня. Сейчас Рамадан, и он вышел из себя. Этот негодяй назвал меня сыном безносой шлюхи.
— А ты что сделал?
— Я увидел большую металлическую вазу на полке, схватил ее и ударил чиновника этой вазой по лицу.
Камалю потребовалось два дня, чтобы вернуться в нормальное состояние, хотя вряд ли можно говорить о нормальном состоянии в Рамадан. Лицо у него было бледное и нездоровое, а под глазами черные круги. Он сказал, что чиновник в конце концов снял с него все обвинения. Они умудрились каким-то образом договориться. Это была хорошая новость. А затем помощник сообщил мне новость просто отличную: «стервятник» нашел двигатель. По словам Камаля, двигатель был совсем новехонький, ну просто в девственном состоянии. Его сняли с попавшего недавно в аварию корейского джипа.
— Какая удача, что точно такая же машина, как и у вас, разбилась как раз тогда, когда мы в этом нуждались.
Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Скажи, а ты уверен, что за этой машиной не охотились специально ради меня?
Камаль застенчиво посмотрел в пол.
— Не задавайте мне вопросов: сейчас Рамадан, и я не могу лгать.
Я передумал увольнять Камаля, и он вновь приступил к работе. Я составил новый список неотложных дел. Во-первых, нужно было найти сеть для бассейна. Несколько недель назад Зохра получила коммерческое предложение от ведущей компании, занимавшейся бассейнами в Касабланке. Они просили около трех тысяч долларов. Камаль взялся заказать такую сеть практически бесплатно и спросил, какая проблема следующая на очереди.
— Эта лестница — просто смертельная ловушка. У нее нет перил. Надо срочно пригласить каменщика, и здесь нужен еще и плотник.
На следующее утро Камаль привел в Дар Калифа двух полных мужчин с двумя весьма объемными мешками. Они были похожи друг на друга как родные братья. Оба в резиновых фартуках, а на ногах — рыбацкие резиновые сапоги. Камаль подвел их к бассейну и показал на него рукой. Потом что-то долго и подробно объяснял им по-арабски. Мужчины понимающе кивнули, развязали свои мешки и вытащили оттуда два огромных мотка коричневого нейлонового шнура толщиной с палец. Затем сложили мешки и уселись на них, взяли шнур и принялись вязать.
Вскоре кто-то поскребся в переднюю дверь. Хамза поспешил туда. У порога стоял высокий крепко сложенный мужчина с покатыми плечами и косматой бородой. Он был похож на наемного убийцу. Я подумал, что его нанял бидонвильский гангстер.
— Полагаю, он не туда попал, — сказал я.
— Нет, нет, — возразил Камаль. — Это каменщик.
— А как насчет плотника? Нам нужно сделать двери и окна в спальне.
Зимние дожди превратили лишенные окон развалины спальни в натуральное озеро, в котором только утки не плавали.
— В Марокко все плотники — наркоманы, — заявил Камаль.
— Наверное, не стоит обобщать.
— Еще как стоит. Плотники — плохие люди, все без исключения.
— Должен же быть хоть один честный плотник. Я уверен, что если мы хорошенько поищем, то найдем его.
Неожиданно Камаль постучал себя по виску пальцем.
— Ну конечно! — воскликнул он. — Есть такой.
А рыбаки все вязали и вязали, и огромная бурая сеть постепенно покрывала сад. Они уверяли, что лучше этой сети во всей Касабланке не сыскать, что она настолько прочная, что ею можно поймать кита.
— Я вообще-то не собираюсь ловить китов.
Услышав это, толстяки, казалось, обиделись.
Они переглянулись, и один из них сказал:
— У этой сети есть барака. Он может как спасти жизнь, так и лишить ее.
К полудню следующего дня сеть была уже сто метров длиной. Полработы было сделано, шустрые пальцы рыбаков вязали нейлоновый шнур с удивительной быстротой. Я как раз любовался их работой, когда Камаль прикатил на моем джипе. Мотор, достать который помогли «стервятники», прекрасно подошел.
Не теряя времени, мы покатили по трущобам и выехали на трассу, направившись на поиски праведного плотника. Пока мы ехали, Камаль вспоминал о своих подвигах в Америке. Он необычайно оживлялся всякий раз, рассказывая о времени, которое он провел на гостеприимном Юге. Камаль вспомнил, как, попав впервые в Атланту, он пошел в супермаркет и чуть не упал, увидев на полках невероятное изобилие.
— Это было похоже на сон! Такое богатство! Такая красота!
— Красота? В супермаркете?
— Да! — подтвердил Камаль восторженно. — Именно тогда я встретил свою первую американскую любовь, прямо в первый же день.
— Где?
— В супермаркете «Сэйфвэй», в отделе замороженных овощей.
Джип выехал из Касабланки на юг, в сторону Марракеша. Виллы сменились трущобами, а после трущоб пошли поля, засеянные луком, дынями и кукурузой. Я попросил Камаля рассказать мне о той девушке.
— Она была прекрасна, — сказал он, и в голосе его прозвучала былая страсть. — У нее была кожа цвета ореха, а глаза зеленые, как яблоки, висящие в тени сада. Мы стояли в отделе замороженных овощей и смотрели друг на друга. Да, вот это была любовь.
Я рассмеялся.
— Вы мне не верите, — огорчился Камаль, — но это правда. У нас было так много общего. Она дала мне свою фотографию. Я прижал ее к сердцу. А когда мы выходили из магазина, то уже были обручены.
— Но ведь это чистое безумие!
— А что в этом безумного? Это была любовь.
— И ты женился на ней?
Камаль сердито смотрел на дорогу.
— Аллах не хотел этого, — сказал он.
— Откуда ты знаешь?
— Я оставил бумажку с номером ее телефона в джинсах, а потом отнес их в прачечную.
Камаль переключился на четвертую передачу.
— Оставалось только одно, — сказал он.
— Что?
— Я снова пошел в супермаркет «Сейфвэй» и стал ждать. Я все ждал и ждал, но она так и не пришла.
— Как долго ты ждал?
— Неделю.
— Ты потратил неделю на ожидание девушки, с которой познакомился и провел всего несколько минут в отделе замороженных овощей?! — изумился я.
Камаль издал просто душераздирающий вздох и сказал:
— Как вы не понимаете! Мы же были помолвлены!
