Чарльз Голланд ответил на этот взгляд словами:
– Флора уже знает эти факты, просто ей больно слышать это в присутствии других, особенно тех, по отношению к кому она не может чувствовать…
То, что Чарльз Голланд собирался сказать, не было сказано благодаря вмешательству адмирала, который, перебивая, произнес:
– Эй, что ты имеешь в виду, ты, сын кока? Чье присутствие ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что я не сочувствую мисс Флоре, да будет благословенно ее сердце! А также тебе, ты, швабра с бледным лицом? Думаю, ты годишься только в матросы.
– Дядя, не выходите из себя! Вам должно быть хорошо известно, что я не имел в виду ничего неуважительного по отношению к вам. Вы не должны даже допускать возможность такого. Несмотря на то, что я высказал это не совсем уместно, я имел в виду следующее…
– Да ну его к свиньям собачьим, то, что ты хотел сказать, да не сказал. Продолжайте, мистер Вампир, свой рассказ. Я хочу узнать, что было дальше, и что вы делали после того, как был убит тот человек.
– Когда было совершено это страшное дело, – сказал Варни, – и наша жертва лежала в луже собственной крови, при последнем издыхании, мы стояли как люди, которые только теперь поняли последствия того, что они сделали. В тусклом свете я увидел выражение лица Мармадюка Баннерворта, он весь трясся. Вскоре дрожь прошла, нас привела в себя мысль, что нужно срочно предпринять все для избежания наказания за содеянное. Мы наклонились и вытащили у мертвого заработанный неправедным путем выигрыш. Это была огромная сумма, и я сказал Мармадюку: «Забирай все эти деньги и отправляйся с ними к себе домой, чтобы тебя никто не заподозрил. Спрячь их в каком-нибудь потайном месте, завтра я вызову тебя, и мы разделим их, а потом подумаем о том, как безопасно обменять банкноты на золото».
Он согласился и засунул деньги себе в карман, после этого было необходимо избавиться от трупа, который, если не убрать его, обнаружился бы через несколько часов и стал бы ужасным доказательством против вас, способным навлечь на нас последствия, которых мы так страстно желали избежать.
Это самая сложная часть в работе убийцы – после убиения жертвы ему необходимо тайно избавиться от трупа, который своими мертвыми глазами, кажется, постоянно смотрит на него с глубочайшим упреком. Именно это заставляет людей остановиться перед тем как убить кого-либо, и именно это становится первым наказанием, которому подвергается убийца за совершенное преступление. Мы вырвали из ограды два кола и с их помощью умудрились выкопать очень неглубокую яму, которую можно было закопать только тонким слоем земли, скрывающим тело убитого человека.
Затем шла омерзительная задача по перетаскиванию его туда, задача, полная страха, которая приводила нас в ужас; но это необходимо было сделать, и поэтому мы наклонились, взялись за одежду и перетащили тело в уготованную яму. Мы с радостью закопали его и энергично утрамбовали могилу, чтобы это место не вызывало подозрений. Завершив это, мы засыпали могилу пылью с дороги, сухими листьями и всем таким, чтобы земля выглядела так, как будто там совершенно ничего нет. Мы посмотрели друг на друга: каждый из нас тяжело дышал от тяжелого труда.
Затем мы вспомнили, что среди вещей, которые убитый игрок выиграл у Мармадюка, были документы, связанные с имуществом Диарбрука.
– Имуществом Диарбрука? – воскликнул Генри Баннерворт. – Я знаю, есть маленькое имение с таким названием, которое принадлежало нашей семье, но я также знаю, что наш отец давным-давно расстался с ним.
– Да, оно было заложено за мизерную сумму, которая не составляла и четвертой части его стоимости. Оно было возвращено Мармадюком Баннервортом не для того, чтобы сохранять его, а для того, чтобы срочно продать с целью поправления пошатнувшихся финансов.
– Я не знал об этом, – сказал Генри.
– Конечно, вы не знали, потому что за последнее время, я имею в виду за двенадцать месяцев или около того, до смерти вашего отца, он стал отчужденно относиться к семье, поэтому никто из вас не знал о том, что он делал, за исключением того, что он вел очень дикую и безрассудную жизнь, которая, несомненно, должна была закончиться в бесчестии и бедности. Как я уже сказал, поместье Диарбрук, как и другое ценное имущество, было выиграно у него за игорным столом человеком, который понес такое страшное наказание за свою удачу. Мы не вспоминали о том, что у трупа находились эти важные документы, пока не закопали его и тщательно не замаскировали то место. Первым об этом вспомнил Мармадюк Баннерворт, который произнес:
«Господи, мы зарыли документы, подтверждающие мое право собственности на имущество, нам придется эксгумировать труп, чтобы достать их».
Эти документы ничего не значили для меня, мне было противно выкапывать труп, я не хотел делать этого.
«Мармадюк Баннерворт, – сказал я, – вы можете делать все, что вам угодно и нести ответственность за последствия, но я не буду выкапывать труп, я не хочу снова смотреть на его лицо. Это слишком страшно. У вас есть огромная сумма денег, зачем вам нужны еще и документы на поместье, стоимость которого так незначительна?
«Хорошо, хорошо, – сказал он, – я не буду пока тревожить останки; подожду, что доследует за фактом убийства; если не возникнет никаких подозрений, а все будет тихо и спокойно, я найду способ выкопать тело и достать бумаги, которые являются для меня весьма важными».
Приближалось утро, мы посчитали, что будет разумно покинуть это место. Несколько мгновений мы стояли в конце тропинки и беседовали, это был последний раз, когда я видел Мармадюка Баннерворта.
– Ответьте мне на один вопрос, – сказал Генри.
– Отвечу. Спрашивайте, что вам угодно, я отвечу.
– Это вы приехали в поместье Баннервортов наутро после трагической смерти моего отца и вызвали его?
– Да, это был я. Когда я услышал о том, что он совершил, я сразу же уехал, размышляя, что можно сделать, чтобы добыть хотя бы часть имущества, половина которого, как я понимал, принадлежала мне. Я узнал, какими были последние слова Мармадюка Баннерворта в момент его смерти, их была достаточно, чтобы понять, где деньги, они были спрятаны в доме, в каком-то потайном месте. После этого мысль о завладении этими деньгами тем или иным способом не покидала мой разум.
Я обдумывал это день и ночь; я не знал только места, где были спрятаны деньги. Не было сомнений в том, что Мармадюк Баннерворт с деньгами спокойно добрался до дома и надежно их спрятал. Это было разумной мерой предосторожности, учитывая, каким способом мы добыли эти деньги.
Затем я додумал, что, будучи наедине со своими мрачными мыслями, он чувствовал такую боль, что напился для того, чтобы утопить свои воспоминания. Естественным последствием этого было состояние частичного умопомешательства. Вероятно, в момент приступа безумия он и совершил тот ужасный поступок, который безвременно перенес его на тот свет.
– Да, – сказал Генри, – должно быть, это правда; ваше предположение верно. Перед самоубийством он выпивал огромные количества вина, но вместо успокоения угрызений совести, они только усилились, он пришел в такое безумное состояние рассудка, что нашел невозможным продолжение жизни, после чего и совершил ужасный акт, завершивший его страдания.
