— Продолжай шарить, — подтвердил приказ капитан третьего ранга и клюнул носом.
Радары «Котлина» обшаривали пространство в поисках десантного катера. Пусто, пусто, пусто… И вдруг некий объект возник словно бы из ничего — всего в трех с половиной тысячах километров от фрегата. Выходит, до сей поры умело прикрывался щитом невидимости.
— Неопознанный корабль! Дайте ваш позывной, — потребовал Сухов по рации. — Через пять секунд открываю огонь на поражение!
Судя по форме и размерам, это был десантный катер серии «Афалина» — именно тот, что искал «Котлин».
— Пять… четыре… три… два… — чеканил Петр, пока с катера не дали ответ.
— Я — Зу-лу Ван-Зироу-Ту.
Это был позывной разведроботов.
— Вас понял.
— Дайте свой позывной, — потребовали с катера, продолжая полным ходом идти к фрегату.
— Я — Танг-гоу Сикс-Ван-Севен, — назвался Петр.
Облегчения Сухов не испытал. Он нутром чуял: самое худшее — впереди.
— Готовьтесь принять на борт, — объявили с катера.
— Дело в шляпе, — сказал Петру старпом.
— Не говори «гоп»…
На подлете к «Котлину» десантный катер был пойман приемным устройством и попал на нижнюю палубу. Катер этот имел собственное имя: «Мадлен». Интересно, что о столь женственном имени думали роботы?
Космическое пространство вокруг фрегата казалось чистым. Подозрительно чистым, как заметил Бульбиев. И фрегат «Котлин» повернул назад. Путь домой был неблизкий.
Дежурная группа была в боевых скафандрах — на случай внезапной атаки. К тому же гости могли принести на себе какую-нибудь заразу. Матросы держали в руках бластеры с заряженными батареями, но стрелять без приказа Сухов строго-настрого запретил. У ног санитара стояла канистра с распылителем и дезинфицирующим раствором.
Матросы взяли катер в кольцо. Ждали. Роботы покидать свою скорлупку не спешили. Время шло, люди занервничали. Стволы бластеров начали гулять, нацеливаясь то на люк десантного отсека, то на выпуклость рубки.
— Ша, архаровцы! — Петр вклинился в дежурную группу. — Валерьянки не допили?
Наконец катерный люк распахнулся. По лесенке на пол трюма беззвучно спустились двое. Темно-серые, без скафандров и какой-либо одежды, без ручного оружия, но с большим серебристым чемоданом.
В высоту роботы были под шесть футов, весом (по прикидкам Петра) — килограммов под двести. Формой тела они походили на людей: две руки с пятью пальцами, две ноги с гибкими ступнями. На безволосой голове имелось лицо с глазами и ртом. Нос и уши были лишь обозначены. Органов чувств у них, надо полагать, имелось много больше, чем у людей из плоти и крови.
— Счастливы попасть к своим, — сказал разведробот на чистом русском языке.
Санитар начал санобработку: из распылителя он орошал роботов вонючей беловатой жидкостью. Они терпеливо ждали, когда душ иссякнет. На полу образовалась здоровенная лужа. Наконец канистра иссякла. Тела роботов были покрыты молочными разводами.
Роботы отряхнулись как собаки, а потом представились. Хотя они были из одной серии и походили на однояйцовых близнецов, различать их оказалось проще простого — из-за вмятины на груди. Вмятину оставил то ли удар носорожьим рогом, то ли взрыв кумулятивной гранаты. Того, что с вмятиной, звали Пауль, другого, целехонького, — Зиберт.
— Я — командир фрегата «Котлин» капитан третьего ранга Петр Сухов. Рад видеть вас на корабле — живыми и… здоровыми.
— Мы тоже очень рады, — сказал Пауль. — Вот записи, — он протянул Петру чемодан. — Их надо поместить в аварийную капсулу. Если корабль и мы оба погибнем, капсула должна уцелеть. Слишком ценные сведения.
— Дороже нашей жизни? — осведомился военмор, забирая ношу.
И чуть не выронил чемодан. Тот оказался на удивление тяжелым. Из-за покрывавшей его брони, наверное.
— И вашей, и нашей, — веско ответил Зиберт.
— Внутри — автономный гипермаяк и устройство самоликвидации, — предупредил Пауль. — Маяк заработает лишь за бортом фрегата, а заряд рванет, если чемодан попытаются взломать или открыть неправильным кодом.
— Вас понял. Следуйте за мной, пожалуйста, — произнес Сухов радушным тоном, чувствуя себя едва ли не предателем. — По прибытии на корабль вас положено осмотреть, а потом вы отдохнете… если это нужно, — добавил он, сообразив, что думает о разведроботах, как о живых людях.
— Боитесь инфекции? — осведомился Пауль. — Или хаарских кибермух?
— Таков протокол, — буркнул капитан третьего ранга.
— Да ведь мы не возражаем. — Робот развел руками совершенно по-человечески.
Командир «Котлина» первый раз в жизни столкнулся с андроидами, которые вели себя как люди, да и говорили они совсем как хомо растудыть их сапиенсы.
— Почему бы не зарастить эту вмятину? — не сдержав любопытства, Сухов спросил Пауля. — Вы же сделаны из «умного» металла.
— Она — часть моей индивидуальной истории, — с гордостью ответил разведробот. — Убрав ее, я нанесу ущерб своей неповторимой личности.
Зиберт издал звук, похожий на сдавленный смешок.
Они приближались к изолятору, куда следовало помещать военморов, которые заразились инопланетными болезнями или хотя бы побывали на чужих планетах или кораблях без герметичных скафандров. Внутри имелось все необходимое для долгого карантина.
На «Котлине» в изолятор еще ни разу никого не сажали. «Теперь обновим…» — подумал капитан третьего ранга.
— За нами была погоня, — рассказывал Пауль по дороге. — Мы едва сумели оторваться. И не факт, что за точкой встречи не следили хаарцы.
— Охота на живца? — спросил Петр.
— Сомневаюсь, господин военмор, — отвечал робот.
Глаза Пауля были словно стеклянные, но взгляд казался живым. Губы его при разговоре двигались, как у человека, а вот зубов во рту не было. Языка, нёба и гортани — тоже. Полезный объем головы был использован куда более рационально, чем у людей.
Робот по имени Зиберт безропотно вошел в изолятор. А Пауль не хотел забираться в люк. Он легко отодвинул матроса, который подталкивал его в спину, схватил Петра за рукав скафандра и затараторил, словно боясь не успеть и унести секреты в могилу:
— Мы узнали главную тайну хаарцев. Они сделают все, чтобы мы сдохли вместе с ней.
Матросы впихнули Пауля в изолятор следом за Зибертом и задраили люк.
«Главная тайна…» Детский лепет. Очевидно, разведробот повредился не только грудью, но мозгой. Позитронный мозг не намного прочнее человеческого. И радиации он боится, и жары с холодом, да и удара стальным ломом не выдержит.
Вернувшись к себе, Петр прилег на койку. Сон, как назло, слетел. И, вместо того, чтобы покемарить, пока есть время, военмор забивал себе голову дурацкими мыслями.
