— «…Покинувшей вероломно одиноких морских королей», — продекламировала я вслух.
— Так кончается стихотворение, — пояснил Джейк.
— Нет!
— Что нет?
— Это совсем даже не конец!
— Конец. Сама посмотри, — Джейк отобрал у меня листок. — Вот, это последние строки.
Я забрала листок назад.
— Но твоя история заканчивается по-другому! Она никогда не покидала Морского короля!
Джейк озадаченно поскреб в затылке.
— Не понял.
— «Морской король». Так называется наша яхта! Глаза у него вдруг затуманились, совсем как у мамы, когда она вспоминала о прошлом.
— Точно, малышка. Я помню, как мы заново окрестили ее. Правда, забыл, как она называлась до этого. Но, видишь ли…
— И она действительно никогда не покидала нашу яхту! Она просто не могла, и теперь я понимаю, почему. Из-за тебя! Она никогда не бросила бы тебя! Ты вовсе не покинутый Морской король!
Джейк рассмеялся.
— Ты правда так считаешь? — Он опять обнял меня. От него пахло солью, его небритый подбородок колол мне макушку.
— Послушай, — сказал он. — Тебе надо уходить.
— Но ведь мы только встретились!
— Скоро зазвонят к ужину. Ты должна спрятаться. Уж не знаю, как тебе удалось пробраться сюда, моя маленькая жемчужинка, но, клянусь акульим зубом, нельзя допустить, чтобы тебя поймали. Потому что иначе ты можешь остаться здесь навсегда.
— Разве ты не хочешь меня видеть?
Джейк взял меня за руку.
— Я хочу, чтобы ты была жива, свободна и счастлива, — сказал он. — И не хочу, чтобы тебя всю жизнь продержали взаперти в какой-нибудь дыре вроде этой…
— Я никогда больше тебя не увижу, — прошептала я.
— Мы что-нибудь придумаем, моя жемчужинка.
Как же мне нравилось, когда он меня так называл!
— Пойдем, — сказал Джейк. — Надо вывести тебя отсюда. — Открыв дверь, он осторожно выглянул в коридор.
— А почему ты не заперт? — спохватилась я. — Разве ты не должен сидеть под замком?
Он показал мне маленькую металлическую бирку, приколотую к хвосту.
— Тебе больно?
— Больно-то не больно, а убежать она мне не даст. Стоит выйти за порог, — он кивнул на дверь, — и я сразу же ее почувствую. Чувство такое, как будто вокруг тебя стены смыкаются.
— Ты что, пробовал?
Джейк потер лоб, словно ударился обо что-то твердое.
— Такою и врагу не пожелаешь, поверь.
— Зачем тогда вообще нужны двери? — спросила я.
Он пожал плечами.
— Для пущей безопасности. Их запирают на ночь. Понимаешь?
— Кажется, да.
Я вдруг вспомнила, как мистер Бистон сказал, что мой папа сбежал, потому что испугался ответственности. Но ведь он врал нам. Или все-таки не врал?..
— Что с тобой, малышка?
Я опустила глаза на свой хвост, нервно постукивающий по полу.
— А ты хотел, чтобы я родилась?
— Что?!
Неожиданно Джейк метнулся к кровати. Кажется, испугался. Лучше бы я ему ничего не говорила.
— Вот! Посмотри! — он протягивал мне стопку непромокаемой бумаги. — Только взгляни! На любой листок.
Я робко приблизилась.
— Ну же, — подбодрил он. — Бери.
Я взяла один из листков. Это были стихи. Я прочла вслух:
«Не снилось мне
И в страшном сне,
Что дочь отнимут у мене.
Один тоскую я на дне».
— Ну, это из ранних, — проговорил Джейк, смущенно теребя сережку в ухе. — У меня есть и получше.
Но я не могла оторвать глаз от листка.
— Ты сам…
— Ну да, ну да… Украшения, стихи… у меня целая куча талантов, — он скорчил шутливую гримасу.
Ответить я не успела, потому что внезапно тишину разорвал звон колокола. Получилось очень похоже на пожарную сирену в школе. Я заткнула уши.
— Ну вот. Ужин. Скоро сюда придут. — Джейк схватил меня за руку. — Эмили, тебе надо бежать.
— Можно, я оставлю это себе? — спросила я.
Он бережно сложил листок и протянул мне, потом крепко сжал меня в объятиях.
— Я найду тебя, — твердо произнес он. — Однажды. Обязательно.
Затем, схватив со стола браслет, стянул концы нити в узелок.
— Передай это маме. Скажи ей… — он на мгновение задумался. — Просто скажи, что я никогда не переставал любить ее и никогда не перестану, что бы ни случилось. Слышишь?
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Джейк обнял меня в последний раз и впихнул мне в руки стихи про Морского короля: — И это тоже ей отдай. Скажи, пусть хранит их до тех пор, пока мы не встретимся. Пусть не забывает меня!
— Она не забудет, папа. Мы обе не забудем. Никогда-никогда!
— Я найду вас, — хрипло повторил он. — А теперь иди. — Он подпихнул меня к двери. — Быстро. И будь осторожна.
Проплыв немного вперед, я оглянулась.
— До встречи, папа, — шепнула я.
Но он уже закрыл дверь.
Я замерла в пустом коридоре. Колокол продолжал бить; снаружи набат был еще оглушительнее, чем в камере. Я зажала уши ладонями и, ударив хвостом, метнулась вперед. По тем же коридорам, в подсобку, между прутьев, сквозь сумрак, — и так до самой дыры в Рифе.
Шона ждала меня на той стороне — как и обещала. Мы крепко обнялись.
— Я так волновалась! — воскликнула она. — Тебя не было тысячу лет.
— Я нашла его, — коротко ответила я.
— Хлестко! — ахнула Шона.
— Пошли, я тебе всё расскажу по дороге. — Мне не терпелось поскорее увидеть маму.
Представляю, какое у нее будет лицо, когда я отдам ей папины подарки!
— Ну-ка, повтори еще раз! — Мама безостановочно вертела на руке папин браслет, глядя, как переливаются, вспыхивают, гаснут и вновь загораются разноцветные искорки. Милли с завистью поглядывала на украшение. — Так что он сказал?
— Мам, я уже три раза повторяла!
— Ну, в последний раз, милая, и всё.
Я вздохнула.
— Он сказал, что всегда любил тебя и всегда будет любить. И еще он написал кучу стихов.
Мама прижала руки к груди.
