Ходили разные слухи насчет заброшенных секторов. Расчлененные тела в кабельных каналах; отворачивающиеся камеры наблюдения, если знать тайный жест, обходящий их программы; приглашающий зов заброшенных домов, где одна из комнат имеет прямой выход в абсолютный вакуум. Но Среда слыхом не слыхивала о целых закрытых сегментах, где ни с кем нельзя ни связаться, ни обратиться к агенту или планшету, куда опасаются пробираться даже роботы обслуживания. Такое выходило за пределы небрежности: это становилось активно опасным.
Она прошла через широкий низкосводчатый зал; с рельсами по одну сторону и без особой отделки он походил на эксплуатационный тоннель того времени, когда здесь жили и работали люди. Зияли пустотами дверные проемы, некоторые с бутовой кладкой фасада — разбитые, потерявшие форму, аэрогелевые и реголитовые кирпичи, вывернутые оконные рамы. Освещение практически не действовало, за исключением прерывисто мигающей светополосы на потолке. Спертый стоячий воздух, запах плесени. Впервые Среда порадовалась своему сенсору выживания, который завизжит, если она окажется у бескислородного канала.
«Такого просто не может быть», — пробормотала она. Поворотами колец она вызвала полную схему маршрута, масштабируя шкалу для выделения на дисплее данного уголка общественных зон колонии. (Кольца стали здесь еще одним раздражителем: в московской системе они — объемистые и коробкообразные — просто персональное цифровое вспомогательное средство, а не связка бриллиантов, взаимодействующих с нервной системой тонких имплантатов). Весь сегмент — ни на что не годный сумрак, запретный для входа. Где-то по пути ей попался ведущий вниз дверной проход, на карте обозначенный сплошной стеной. «Зараза». Вечеринка — Среда наложила поисковик на схему — проходила примерно в сотне метрах от наружного слоя защитной стенки герметического цилиндра. «Вот черт», — добавила она, на сей раз с чувством. Кто-то надул Джонни и подпихнул ей фальшивку или поступил более коварно, вложил посреднический розыгрыш в одолженное ему кольцо. Среда уже представляла это мысленным взором: группа юнцов издевательски веселится, как они отправили пришлую сучку в грязное подбрюшье мира. Какой-то шорох в мусоре у стены, крыса или…
Девушка быстро оглянулась. Похоже, камер здесь нет, только пустые гнезда зияли на потолке. Мертвая зона впереди поглощала свет: огромный зал с теряющимися в высоте перекрытиями, будто огромная пещера в конце эксплуатационного тоннеля. Она снова услышала шорох, безошибочно узнаваемое шарканье ботинок по бетону.
«Что мне…» Старые рефлексы не отмирают: Среде хватило секунды понять, обращаться к Герману за советом без толку. Она оглядывалась в поисках укромного местечка Если кто-то крался за ней, какой-то псих или, более вероятно, парочка сестричек Боне, заманивших ее для избиения, следовало спрятаться, пока не попалась им на глаза. Большая пещера впереди — неплохой шанс, но там слишком темно, ничего не видно, и если пещера завершается тупиком, Среда окажется закупоренной как в бутылке. Дверь слева казалась более обещающей: множество жилых модулей с пустыми глазными впадинами распахнутых шлюзов.
Среда метнулась вбок, старательно приглушая звук подошв. Ближайшая дверь широко распахнута, прорванное этажное покрытие высвободило путаницу кабелей, напоминающих декомпрессионные кишки. Девушка осторожно через них переступила, остановилась, прислонилась к стене и заставила себя закрыть глаза на десять секунд. Стена оказалась жутко холодной, а дом пропах тухлятиной, будто здесь что-то давно сгнило. Когда она снова открыла глаза, то заметила во мраке какой-то вход. Напольное покрытие уходило на метр за порог, далее коридор разветвлялся надвое. Среда, поколебавшись, двинулась влево, тихо, на цыпочках, и почти не дыша, прислушиваясь к звукам преследования. Когда стало слишком темно и совсем ничего невозможно было разглядеть, она повернула кольцо и прошептала: «Фонарик». Тоненький голубой диод светит не ярко, но достаточно, чтобы можно было разглядеть помещение впереди — большое открытое пространство вроде их гостиной, только заброшенное.
Среда осмотрела комнату. В углу разломанный фабрика-тор открывал доступ в лаз. Прогнивший от времени и сырости диван у противоположной стены. Затаив дыхание, она едва удержалась, чтобы не чихнуть. До нее донеслись не предназначавшиеся ей, произнесенные шепотом слова:
— Твою мать, куда подевалась эта сука?
— Здесь где-то. Твой правый борт, мой — левый. Мужские голоса с очень странным акцентом, резкие и решительные. Среда непроизвольно вздрогнула. Не сестрички! Сестрички Боне — дрянь, конечно: пересечешься с ними, считай, лечись, но белое женское землячество не якшается…
Хруст! Ругань. Кто-то влетел ногой в открытый кабельный канал. На грани слепой паники Среда метнулась к полуметровой высоты лазу, нырнула в него и поползла на четвереньках головой вперед в сумерки трубы, с видимостью не дальше вытянутой руки. Канал резко выгибался вверх, отводки переплетались узлом напротив крышки контейнера. Девушка подождала, заставила себя расслабиться и перевернулась на спину, чтобы видеть кривизну изгиба. Смогу ли?.. Оттолкнувшись коленями, приняла сидячую позу, уперлась носками ботинок в зазоры контейнера и подпрыгнула… Тяжело дыша от натуги, она подтянулась и скрылась из видимости. Пожалуйста, только не инфракрасные трассеры или собаки. Воспоминания о собаках заставляли порой подскакивать по ночам с дрожью и в холодном поту. Пожалуйста, пусть просто грабители. Зная свою удачу, она умудрилась пересечься с парой серийных засранцев, нарушающих общепринятые границы ловцов мясных куколок. И у нее нет дубликатора: он стоит реальных денег, каковых мама с папой не имели. Она вздрогнула, усилием отгоняя панику, уперлась локтями в стенку трубы и выключила кольца. Она дезактивировала имплантаты — дублер мозга, зрачковые проекторы и все остальные. Полнейшая отключка. Умри она здесь, и никто не найдет тело, пока не разломают стену. Здесь может быть газовый капкан, но она про это даже не узнает. Но по-другому нельзя. Иначе охотники смогут идти за ней по следу излучений.
— Она входила здесь? Не думаю. — Шарканье, голоса и пугающий слабый луч ручного фонарика
Другой голос, ругающийся.
— Обыскать этаж. Следишь за датчиком?
— Да. Трассер сообщает… она, черт, исчезла. Трассер ее потерял. Сигнал такой же, как от ее дома. Добыча умудрилась перехватить сигнал районирования.
Не просто какую-то девочку бандюги загоняли: они крались именно за ней, преследовали ее от самого дома. Забудь грабителей, забудь психопатов. Среда задавила в себе писк чистого ледяного ужаса.
— Я проверяю дорогу. Ты прочисти ту сторону; если там нет, возвращаемся и ждем на полпути. Если прячется, выйдет.
— А не запустить ли туда азот? Бескислородная ванна? Второй высокомерно ответил:
— А после того, как закачаешь дыхательную смесь, найдешь протухшую мясную тушу. По договору заказчики хотят удостовериться в подлинности. — Стук шагов по решетке прекратился.
Они собираются ждать меня в коридоре? По крайней мере не собираются заполнять весь сектор азотом, но даже слышать об этом страшно. Тухлое мясо. Они хотят убедиться в моей смерти. Одуряющее чувство проигрыша налило живот тяжестью. Как мне отсюда выкарабкаться?
