Том осторожно погладил приклад. Главное — слиться с оружием в единое целое. Это как любовь между мужчиной и женщиной. Надо слиться воедино и понять, о чем думает тот, второй. Чего хочет. Что ему нравится. Стать тем, вторым, хотя бы на время.
Винтовка хотела убивать. Она больше ничего не умела.
Том навел на сереющую тьму прицел и замер. Вот шевельнулся клочок тьмы. Вот от нее отделился смутный силуэт.
Наверху — голова, в середине — живот, так учил Гонсалес. Лучше всего стрелять туда, меньше возни. Если вам нужно взять языка, тогда палите очередью ниже середины.
Языка нам брать не нужно. Нам нужно уйти из буша живыми.
Выстрел. Вскрик. Силуэт осел на землю. Рядом нарисовался второй силуэт — Том снова нажал на курок. Выстрел. Вскрик. Тишина.
На другом берегу маори почти бесшумно прикончили еще двоих мужчин. Третий, последний, полз по земле, волоча безжизненные ноги и оставляя кровавый след. Охотники наставили на него огненные палки и стали терпеливо ждать Тома.
Мел из последних сил поддерживала Нелл Куинс. Они медленно шли вокруг болота, которое на самом деле оказалось обычной лужей.
Руки у Мел саднило и жгло, голова раскалывалась, а на душе было пусто и тошно. Том крикнул им с того берега, что все кончено и можно выходить, вот они и шли. Нелл почему-то шла еще хуже, чем Мел.
Уже у самого лагеря она услышала, как слева что-то громко плеснуло. Повернулась — и увидела, как в трех метрах от нее в предполагаемой луже медленно исчезает двухметровый крокодил. Мел проводила его задумчивым взглядом, а потом оставила Нелл без всякой опоры, подошла к Тому Хэккету и взяла его за грудки.
— Ты что ж мне врал, Хэккет! Кто говорил, что это обычная лужа?
— Не море же.
— Кто говорил, что здесь не водятся крокодилы, потому что еще вчера ее здесь не было?
Том с улыбкой обнял Мел за плечи.
— А разве ты полезла бы в воду, если бы я сказал тебе, что это болото с крокодилами?
Тут за спиной Тома послышался короткий хруст, и в ту же секунду закричала Нелл:
— Том! Сзади!
Мел швырнуло в сторону, а Том развернулся и вскинул винтовку так быстро, что оба эти движения практически слились с выстрелом.
Из кустов лицом вперед выпала женщина. Рыжие волосы рассыпались вокруг головы огненным снопом. В руке женщина все еще сжимала помповое ружье на взводе.
Том был бледен, как сама смерть. Нелл подскочила к нему, трясущейся ладонью попыталась погладить по щеке, но он почти грубо отшвырнул ее руку.
— Том, Том, что с тобой, ты ранен? Мел, посмотри, он не ранен?
— Я убил женщину.
Его голос был глух и полон боли. Казалось, Том Хэккет не понимает, что случилось.
Мел устало опустилась на землю и тихо сказала:
— Не переживай так из-за нее, мальчик. Это она убила Сэма. Мэгги. Мэгги Дойл Аминь.
14
Для начала их вывели обратно к маори, и там Нелл и Мелани мылись горячей водой, ели горячую пищу и пили горячий травяной отвар. Потом их завернули в травяные покрывала и оставили спать в хижине, но спать они не могли, слишком напряжены и взвинчены были нервы. Мел к тому же страдала от боли в обожженных руках.
Они выбрались на воздух и обнаружили, что прогноз был неверен, и светит солнышко, а птицы распевают по всему бушу, нимало не смущаясь присутствием маори.
Перед хижиной вождя к крепкому столбу, вбитому в землю, привязали единственного оставшегося в живых бандита. Это был Дью. Маори перевязали его раны, но он все равно едва мог двигаться. Это не мешало ему смотреть на всех взглядом, полным звериной ненависти, и даже шипеть, когда кто-нибудь подходил ближе.
Том Хэккет, видимо, был сделан из стали, потому что успел сгонять в лагерь и принести оттуда останки рации. Теперь он сидел на солнышке, опять одетый в одну только набедренную повязку из тростника, и трудолюбиво ковырялся в искореженной рации. Нелл хотела подойти к нему, сесть рядом, но Том поднял голову и посмотрел на нее так холодно и нетерпимо, что она смутилась, шагнула назад, споткнулась и едва не упала.
Издалека доносился странный рокот. Он то нарастал, то затихал, и Нелл никак не могла понять природу этих звуков.
— Том…
— Что?
— Что это гремит?
— Барабаны.
— Какие?
— Деревянные.
— Ты не хочешь разговаривать?
— Я работаю. Ты мешаешь. На вопросы твои я ответил.
Нелл заломила пальцы. В глазах закипали слезы. Почему-то у нее теперь глаза все время были на мокром месте.
— Том?
— Что?
— Объясни, пожалуйста, что это за барабаны. Мне кажется, у меня сейчас будет истерика.
Он вздохнул и похлопал по циновке, приглашая ее сесть. Она села, стараясь не смотреть на длинное, стройное и мускулистое бедро бронзового цвета.
— Вождь решил отправить сведения о случившемся, не дожидаясь, пока я починю это барахло. Он не доверяет цивилизации.
— И поэтому барабаны?
— Да. Это сложная сигнальная система. Они отбивают дробь, которую слышит другое племя, передает следующим. В принципе, таким образом можно передать вести даже в Сидней. Насколько я знаю, в парке за городом живет небольшое племя.
— Они все понимают?
— Стыдись, мисс Куинс. Это же один народ. Конечно, понимают.
— А что означает эта дробь?
— Можно спросить у вождя, но в принципе… Учитывая, что сообщение должно быть кратким и емким — нечто вроде “шестерых белых убили, четверо остались, звать других белых, забрать наших белых”.
— Действительно, кратко и емко. Том, что происходит?
— В каком смысле?
— Ты на меня так смотришь… странно.
— Не думал об этом.
— Вчера думал.
— Вчера все было по-другому.
— И я была другая?
— И ты. Я так думал.
— Ты сердишься?
— Ты догадалась? Умница.
— За что, Том?
— Я могу тебе сказать, но тогда уже не смогу тебя простить, а мне хочется дать себе этот шанс.
— Том, я очень устала.
— Это не имеет отношения к усталости. Это даже не имеет отношения к десяти годам разлуки. Это привет из прошлого.
— Если ты о том, что я должна переменить свое мнение, так я уже…
— Нелл, ты не переменила бы его только в одном случае — если бы была хронической идиоткой. Тебе было восемнадцать, ты была зла на весь мир, но ведь и я недалеко ушел от тебя. Разве что мне никогда не хотелось кого-то ненавидеть. Я считал, что все люди в основном — хорошие. Что ни у кого на свете нет ни малейшего повода обманывать меня. Врать мне. Обворовывать меня. Я считал, что все, что я делаю, делаю я сам, понимаешь? Никакие обстоятельства и никакие люди меня к этому не принуждают. Прошло чертовски много времени, прежде чем я догадался, что это не так. Я поумнел, Нелл, я многому научился и считал, что уж теперь-то могу быть счастливым. Оказывается, еще рано. Нужно, видимо, еще десять лет, чтобы ты перестала мне врать.
