Жить бы им да радоваться. Но после нескольких лет счастливой семейной жизни пришла к ним печаль. Никак Кристина не могла забеременеть. А Филипп просто мечтал о наследнике, чтобы передать ему свое мастерство рыбака. Да и Кристине скучно стало дожидаться в одиночестве возвращения мужа.
Однажды, когда Филипп ушел в море, Кристина отправилась к старой Марии, живущей на краю поселка. Про ту Марию в поселке ходили слухи, что занимается она темными делишками, колдовством балуется. Но никто ее, как говорится, за руку не поймал, а болезни всякие Мария лечила знатно. Вот и ходили к ней люди со своими бедами.
Пошла к ней и Кристина. Рассказала о своей беде и попросила помощи. Обошла вокруг нее Мария несколько раз, голову к груди приложила, послушала что-то и, отойдя на пару шагов, покивала головой.
— Будет у вас сыночек, — сказала она. — Вот попей эту травку и забеременеешь, милая.
Мария подошла к шкафу, порылась в нем, достала холщовый мешочек, пошептала над ним и подала Кристине.
Бросилась Кристина благодарить Марию, руки целовать пытается, а Мария говорит:
— Забеременеть-то ты забеременеешь и сыночка здорового родишь. Но только запомни, Кристина, никогда, ни при каких обстоятельствах не проклинай сына.
— Кто ж своего сына проклянет? — удивилась Кристина.
— По-всякому бывает, — горько вздохнула Мария. — Вот рассказывают люди…
Но обнадеженная Кристина и слушать не захотела старуху. Прижимая мешочек к сердцу, поспешила домой. Дома же заварила травку, как Мария учила, выпила отвар до последней капельки и мужа села у окна дожидаться. А как вернулся он с рыбалки, сразу же в кровать его уложила, ничего не рассказав про свой визит к Марии.
Через несколько недель поняла Кристина, что старая Мария не обманула, и счастью ее не было предела. Да и Филипп радовался, жену беременную холил и лелеял.
В зимнюю ночь появился в семье рыбака сын, названный при крещении Жаном.
Мать и отец души не чаяли в сыночке, баловали и ублажали его, чего ни пожелает, сразу все исполняли, что ни попросит, все давали. А как же иначе? Единственный сын, свет в окошке, наследник.
И вырос Жан капризным, балованным и своенравным. Мать и отец у него на побегушках были, каждый каприз его исполняли. А он и пользовался добротой родительской, совсем извел их своими требованиями. Да и злым вырос Жан. Взрослым грубил, животных обижал, детей дразнил. Соседи только головами качали, жалели Филиппа и Кристину, советовали строгость в воспитании проявить, а то беды не оберешься с таким сыном.
Да разве любящие родители могут услышать советы других? Как бы там ни было, а сын для них все равно самый лучший.
Одно только расстраивало Кристину — слишком привередлив в еде был ее сыночек. Ел только все самое лучшее, самое свежее, самое вкусное, самое дорогое. И чем дальше, тем хуже. Вначале, когда Жан маленьким был, Кристина и Филипп только радовались хорошему аппетиту сына. А как подрос, да много ему еды стало нужно, завздыхали. Все заработки, полученные от продажи выловленной Филиппом рыбы, уходили на еду сыну. Ничего себе родители купить не могли. И обувь у Кристины прохудилась, а не купишь. И снасти рыболовные изломались, а не обновишь. И крыша в доме покосилась, а не отремонтируешь.
Решили Филипп и Кристина серьезно с сыном поговорить, объяснить ему, что надо бы и на другое деньги тратить, а не только на лакомства ему. Потом же и не рады были этому разговору. Покраснел Жан, кулаки сжал, ногой от злости топнул да как закричит в лицо отцу и матери:
— Ничего слышать не хочу! Раз произвели меня на свет, так и кормите вкусно!
Прикусил губу Филипп, Кристина руками всплеснула. Не ожидали они от любимого сына таких слов. А он не унимается.
— Да-да! — кричит. — Вы мои родители и обязаны покупать мне все самое лучшее! — А потом хитро глаза скосил и говорит: — Слышал я, что на базаре халва ореховая появилась. Хочу халвы ореховой!
Не выдержала Кристина и в сердцах крикнула:
— И почему ты у нас такой неблагодарный?! Не понимаешь, как родителям трудно?! Чтоб тебе не халву есть, а объедками до конца жизни питаться!
И только она выкрикнула эти слова, как по дому словно ветер пронесся, смахнув со стола вазу с цветами.
Глядят Филипп и Кристина, а на том месте, где только что их сын стоял, рыба об пол бьется, рот беззвучно открывает. Большая такая рыба, в полметра длиной, синевато-белого цвета, с темно-синими поперечными полосками вдоль тела.
Как увидела Кристина рыбу, пошатнулась, в голове ясно так прозвучал голос колдуньи Марии: «Никогда, ни при каких обстоятельствах не проклинай сына». Поняла Кристина, что исполнилось то предсказание, и упала без чувств.
Филипп же, недаром рыбаком был, знал, как с рыбами обращаться, схватил рыбу, выскочил из дома, добежал до берега и выпустил ее в море. Долго смотрел вслед уплывающей рыбе, а потом домой, к жене вернулся.
Привел ее в чувство и сообщил ей горестную весть:
— Нет у нас больше сына, Кристина. Превратился он в рыбу.
Зарыдала Кристина, завыла в голос, рассказала мужу о своем походе к Марии и о том, как предупреждала ее старуха, чтоб никогда не проклинала сына.
Недолго прожили после этого Филипп и Кристина, горе свело их в могилу.
А про рыбу ту люди рассказывают, что прибилась она к акуле и до сих пор рядом с ней плавает, объедками после нее питается.
Мадлен, закончив рассказ, улыбнулась:
— Вот такая грустная сказка. Расстроила я вас, наверное.
— Но это же всего лишь сказка, — помотала головой Келли, которой и вправду стало немного не по себе. — А что, такая рыба существует на самом деле?
— Да. Рыба-лоцман, — кивнула Мадлен. — Неужели вы про такую никогда не слышали?
— Нет. Странное имя у рыбы.
— Эта рыба действительно повсюду сопровождает акул. Отсюда и имя, наверное. Кстати, с этой рыбой вы можете познакомиться. Ведь у нас на борту имеется лоцман.
— Что вы сказали? — встрепенулась Келли.
— У нас на борту лоцман, — спокойно повторила Мадлен.
Но эти слова подействовали на Келли как удар грома посреди ясного неба.
— На борту лоцман, — словно в бреду, прошептала она.
Ведь именно эту фразу и означал семафорный флажок, оставленный графиней де Бюссе для Брендона в банковском сейфе!
На борту лоцман… Нет, это не совпадение.
— И где эта рыба? — Келли в возбуждении вскочила на ноги.
Мадлен удивленно смотрела на нее, не понимая, что привело пассажирку в такое волнение.
— Где?! — Келли схватила Мадлен за руку. — Я хочу ее увидеть!
— Ну что вы так разволновались. — Мадлен попыталась высвободить руку, но Келли намертво вцепилась в нее. — Оглянитесь и увидите.
