Наполнив бокал минералкой, она подняла его, давая Нику понять, что пьет за него. Гордая и решительная, возбужденная тем, что ей предстояло сделать, красивая, как греческая статуя, она медленно потягивала воду, не отводя взгляда от выразительного, подвижного лица мужа.
Она знала, что он, продолжая разговор, мыслями уже с ней. Оставалось только стоять здесь, чувствуя на себе быстрые взгляды, которые время от времени бросал на нее Ник, — вопрошающие, осторожные, но вместе с тем исполненные желания.
Вскоре к ней подошли две пары и стали благодарить за вечер. Непринужденно болтая с ними, она продолжала краем глаза следить за Николасом, который покинул свою группу и присоединился к ним.
— Привет, дорогой, — промурлыкала Элен.
Раньше она никогда ни к кому не обращалась подобным образом, но женщина, вышедшая замуж совсем недавно, вполне могла так нежно называть мужа. Он — ее это не удивило — нахмурился. Чуть ироничный прищур его красивых серых глаз словно вопрошал ее: чего ты от меня хочешь и что ты еще придумала?
Элен ощущала его дыхание, и ее тело расцветало под темнеющим взглядом мужа, столь же чувственным, как и ее взгляд.
Крупнее капли пота выступили на лбу, но она не решалась снять жакет. Ее соски проступили под тканью платья, будто Ник и в самом деле ласкал их сейчас. Однако Элен помнила его высказывание по поводу ее туалета, упрек в том, что она будто бы собирается прельщать других мужчин. Не стоит укреплять его подозрения. Все только для него, для него одного. Ни для кого больше.
Она молчала, но ей и не надо было ничего говорить. Каждая клеточка ее тела, каждый нерв, каждый жест делали это за нее. Элен не знала, сколько времени они стояли, глядя друг на друга, но поняла одно: если Ник прямо сейчас не дотронется до нее, она или совершит какое-либо безумство, или умрет на месте.
Элен видела, что черты его лица стали напряженнее, мышцы тела напружинились, и знала, что Ник при этом чувствует. Взяв его под руку, она, положив голову ему на плечо, шепнула:
— Можно тебя на минуточку?
Едва ли кто-то мог слышать ее слова, но смысл приглашения был очевиден всем. Сразу подобравшись, Ник помедлил с ответом. Она почувствовала его колебания, но они длились не более нескольких секунд.
— Простите нас, пожалуйста, — любезно сказал Николас тем, кто стоял рядом с ним, и гости тактично продолжили разговор, сделав вид, что не заметили сексуальных токов, пробегающих между молодоженами.
Как только супруги оказались вне поля зрения посторонних — там, где их не могли услышать, Ник, наклонившись к ее уху, шепнул:
— Погуляем по саду?
— Нет.
— Но ты же хотела поговорить?
— Не здесь. — В голосе ее звучало нетерпение. Теперь, когда храбрость была готова покинуть ее, на помощь пришло желание. — В доме!
Он уловил признаки того неутоленного сексуального голода, который превращает голос в хриплый шепот. Бросив взгляд на ее побледневшее лицо, на котором разительным контрастом темнели огромные глаза, он крепче схватил ее за руку и повел к дому.
Говорить она не могла, но Николас шел рядом, умело лавируя среди гостей и обмениваясь с ними дежурными любезностями. Постороннему наблюдателю они могли показаться парой, занятой обычным для хозяев делом: проверкой, все ли в порядке, все ли проходит гладко, но Кора встрепенулась, увидев темный блеск в глазах Николаса, когда он вел жену к дому. Этот короткий путь показался Элен самой длинной дорогой в жизни.
Николас повел ее в свой кабинет, пропустил вперед, остановился у дверей, и, взглянув на жену строгим взглядом служителя правосудия, спросил:
— Итак, Элен?
Он не сделает ни одного шага навстречу, внезапно поняла женщина, судорожно сглотнув слюну.
— Ты сказала, что хочешь поговорить со мной, — спокойно напомнил ей муж и взглянул на часы, давая понять, что в их распоряжении мало времени.
Элен была готова пойти на попятную… Но нет, обратного пути не было.
Намеренно медленно она подошла к двери и заперла ее на ключ, демонстративно положив его на стол. Ник молча приподнял бровь.
Элен пыталась вспомнить, что в таких случаях полагается делать женщине. Устроить стриптиз, чтобы лишить его рассудка? Нет, не подходит. Сердце бешено стучало, руки дрожали… И тогда она подошла к нему, приподнялась на цыпочки, обняла за шею и поцеловала в губы.
Была секунда, когда рот его сжался, отвердел, и ей показалось, что Ник сейчас отшвырнет ее прочь, но, к счастью, уже в следующее мгновение он заключил ее в объятия и стал целовать так горячо, так неистово, что Элен едва не лишилась чувств.
Они целовали друг друга, как в тот, самый первый, раз: фактически так и есть, думала Элен сквозь туман желания, потому что в этом поцелуе было новое понимание друг друга, рожденное взаимной страстью, взаимной честностью и, по крайней мере с ее стороны, согласием. Согласием, подразумевавшим не только то, что ночь они проведут в одной постели, но и то, что их супружество станет настоящим. И кто знает, что произойдет, если они придут к этому согласию?
Не прерывая поцелуя, Николас скользнул рукой под мягкий шелк топа, нашел ничем не стянутую грудь, улыбнулся, услышав беспомощный вздох Элен. Сердце женщины забилось быстрее. Она словно окунулась в бездонное море, и это море — темное и властное желание — поглотило ее и понесло куда-то.
И тут Николас выплеснул на нее ушат ледяной воды. С сожалением глядя на ее смятенное лицо, он сказал с притворной серьезностью:
— Элен, ты необыкновенно красивая, я очень, очень тебя хочу, но, думаю, лучше нам отложить это на потом, а то, боюсь, буду выглядеть не слишком подобающим образом, когда вернусь к гостям.
Вместо ответа она прижалась к мужу, положив руку под его белоснежную рубашку, чувствуя, как нетерпеливая дрожь пробежала по его телу, когда она медленно заскользила вниз, к упругой твердости его живота и еще ниже.
Откинув голову, он забормотал что-то непонятное, едва различимое.
— Дорогая, ты понимаешь, что сейчас произойдет, если ты не…
— Да, — шепнула она.
— Я возьму тебя прямо здесь… — с трудом вымолвил Ник.
Едва сдерживая дыхание, она шепнула в ответ:
— Не ты берешь, это я отдаюсь…
Застонав, он схватил ее за ягодицы и прижал к себе, нетерпеливо поднимая с длинных ног платье, пока оно не собралось в ком у бедер. Теперь только тоненькая полоска кружевных трусиков разделяла их.
Осторожно прижав жену к стене, лаская рукой увлажненное лоно, он жадно впитывал ее слабые стоны — стоны наслаждения.
И снова Ник приник к ее рту, нашептывая что-то очень сладостное и нечленораздельное. Он расстегнул молнию на брюках. Элен прошептала что-то о том, как ей хорошо. Нетерпение его возрастало. Он даже не потрудился снять с жены маленькие трусики, а просто отодвинул ткань в сторону и вошел в нее с такой настойчивой силой, что она едва не потеряла сознание.
