Она дождаться не могла разговора с Крэйгом. Ей все еще больно было вспоминать его глаза, когда сегодня утром она не ответила мгновенно «да». Причинить ему боль… Боже, она не хотела. Но в офисе были люди, и нужно было спешить назад на работу. Он хотел от нее обязательства, и он его получит, от всего сердца, но ей была нужна спокойная обстановка, чтобы сказать все, как ей бы хотелось.
Она побрела в гостиную, съев по дороге еще парочку маслин. Сначала она боялась, что если все устроится, они потеряют волшебство, но была не права. Теперь в их отношениях все было по-другому. Они научились общаться друг с другом, стремились измениться и были вознаграждены любовью более сильной и глубокой именно благодаря этим реальным изменениям. Что до волшебства, то Карен наконец поняла, что оно было не мистическим чудом и не частью алхимии. Волшебство было в сознании особого мира друг для друга. Женщина может этого добиться, если не боится глубоко нырять, имеет правильную любовь, чувствует себя в безопасности, чтобы исследовать и экспериментировать.
В холле она включила для детей наружный свет. Завтра она ему скажет, что должна и хочет быть совсем другой женой для него. Она скажет ему это за ланчем. Долгим, частным, романтическим ланчем, который, как она надеялась, они будут иметь и в сто лет.
Выглянув из окна — скоро должны прийти дети, — она сунула пальцы в банку за новой маслиной и… не нашла ее. Думая о другом, она посмотрела вниз. Трудно было поверить, но банка была пуста. Она всегда любила маслины, но время, когда она глотала их, как ребенок сладости, было, когда она была беременна.
Мысль сперва показалась ей забавной. Не могла она забеременеть, говорила она себе. Ни один из них не отличался безответственностью в этих делах. Она готовилась. Крэйг тоже. Он не только говорил, но и показывал ей, что никогда больше не рискнет ею, как в те времена, когда они были подростками.
Однако ноги сами понесли Карен к нижней ванной, где висел календарь. У нее не всегда все проходило регулярно, и они были осторожны, но она мысленно вернулась назад, вспоминая… Боже, вспомнила!.. Тот единственный раз. Первый раз. В бунгало, когда ни один из них не мог предвидеть, что простой поцелуй зажжет такой пожар. Ни один из них не был готов тогда.
А календарь говорил, что у нее задержка в две недели. Она рухнула на крышку сиденья и еще сидела там, когда Джон и Джулия забарабанили в заднюю дверь. Дети хвастались и смеялись, рассказывая наперебой об успехе их «сюрприза» у отца. Крэйг явно проделал титаническую работу, расхвалив обед, торт и подарки.
Карен как бы со стороны слышала, как она смеется, как говорит и делает все обычные вещи. Обменявшись впечатлениями, дети занялись своими делами. Джулии нужно было еще посмотреть конспекты по истории. Джон вынес мусор и затем удалился на ежевечерний телечас. Джулия тоже пошла наверх. Карен сказала им, что поднимется через несколько минут, и отправилась на кухню с полным подносом грязных стаканов.
— Мам… ты могла бы прийти.
Она обернулась. Как отчаянно ни хотелось ей побыть одной, но, очевидно, не судьба. Джон Джэйкоб торчал в дверях, засунув руки в карманы джинсов.
— Прийти куда, милый?
— К папе. Без тебя совсем не тот день рождения, и папе тебя не хватало. — Джон переминался с ноги на ногу. — Все о'кей, мам. Мы знаем.
— Вы знаете… что?
Господи, думала Карен, пожалуйста, не посылай мне еще одного сердечного приступа за один вечер.
— Мы знаем, что ты встречаешься с папой. Джулия не сразу это вычислила, но она же еще ребенок. Я думаю, что знаю, почему вы не хотите ничего говорить. Вы беспокоитесь, что мы начнем толкать вас друг к другу, чтобы вы были опять вместе, правда? Но мы не будем делать этого снова. Так что время у вас есть. — Джон провел рукой по волосам жестом, который она миллион раз видела у его отца. — Если получится — получится. Если нет — нет. Правильно?
Горло у Карен внезапно сделалось суше кактуса.
— Правильно.
— Тогда все отлично. Вы хотите где-то вместе пообедать и все такое. О нас вы не беспокойтесь. Джулия начала задавать дурацкие вопросы о второй свадьбе, как будто это ее дело. Я велел ей заткнуться, — сказал он ободряющим тоном.
К счастью, Джон избавил ее от необходимости отвечать. Он широко зевнул, объявил, что хочет принять душ перед сном, и отправился наверх. Вскоре Карен осталась совсем одна. До того одна, что стены кухни, казалось, смыкались вокруг нее. Если в доме и был кислород, то легкие его не находили. Желудок поднимался и падал, как плот в штормовом море.
Так, думала она, их секрет раскрылся. Не велик сюрприз. Никогда не было шанса, что они с Крэйгом смогут сохранять его вечно. Только теперь у нее был другой секрет, который менял все. Она закрыла глаза, больная от тоски и отчаяния. За последние недели они вновь пережили многое из своей прошлой жизни. Но это решительно не был тот фрагмент прошлой жизни, через который она могла бы провести его снова.
Они все еще открывали друг друга. Она только-только начала понимать, как мучит Крэйга груз старых ошибок. Проведя достаточно времени наедине с ним, Карен чувствовала уверенность, что старую черную магию между ними можно укрепить и усилить. Крэйгу нужно было знать, что его ценят не только на уровне отца, мужа, кормильца семьи, но и на уязвимом уровне любовника.
Она не могла преподнести ему это снова. Просто не могла. Они прошли через это семнадцать лет назад. Она обожала детей. Крэйг тоже. Но беременность полностью изменила характер их отношений, а нежданная беременность вынуждает к изменениям прежде, чем пара готова с ними справиться. Это было правдой тогда точно так же, как и сейчас.
Склонность к маслинам и двухнедельная задержка, конечно, еще не доказательство. Она должна возможно скорее пойти к врачу. Но в сердце своем она знала, что это правда. И не было никаких способов сохранить этот секрет надолго.
11
— Джим, это Крэйг Риордан. Можно Карен, пожалуйста?
— Да-да. Одну секунду.
Но секунды проходили, набралась целая минута, пока шеф Карен снова взял трубку.
— Ну, она была здесь. Наверное, куда-то вышла. Я оставлю записку, чтобы она позвонила.
— Вы очень любезны. Благодарю вас.
Крэйг положил трубку. Пятнадцать минут спустя Вирджиния просунула голову в дверь и объявила, что уже пять часов и сегодня, в случае, если он забыл, пятница и она отправляется домой.
В холле происходил массовый уход. Даже закоренелые работоголики в пятницу уходили вовремя. Через несколько минут офис был пуст и только Крэйг еще сидел в своем кабинете, будто приклеившись к креслу, и ждал звонка, который, как он уже подозревал, так и не раздастся.
В течение четырех дней после его дня рождения он говорил с Карен дважды. Оба раза она звонила, чтобы отменить дневную встречу, а затем под каким-нибудь предлогом быстро вешала трубку. Когда он пытался звонить ей домой, она внезапно оказывалась в ванной. Если звонил на работу, то к тому времени, как оператор на коммутаторе соединял его с ее офисом, оказывалось, что она куда-то вышла. Ни разу она не перезвонила ему в ответ. Возможно, она и вправду была страшно занята.
