Хьюго снова ухмыльнулся.
— Это эксперимент, я хочу показать, как реальность врывается в вымысел, и наоборот.
Алиса надолго замолчала. Он понял — девочка размышляет над сказанным.
— Хьюго, — наконец начала она, — вы говорили, что работаете для какой-то международной организации… и у вас есть оружие… Только что вы вспоминали ад… Может, объяснить все по-настоящему?
— Объяснить тебе что? — Вопрос Хьюго прозвучал как выстрел.
— Ну-у, вы — писатель, но у вас есть пулемет и пистолет, и работаете вы на организацию, которая запросто помогает нам менять машины, достает документы и…
Она обвела руками саму себя, намекая на измененную внешность.
«И личность тоже», — мысленно дополнил этот ряд Тороп.
— Что ты хочешь знать? Шум двигателя.
— Итак?
— Откуда вы приехали? Что это был за ад? «Браво, девочка! — растерянно подумал Хьюго. — Так с чего же ты начнешь?»
Самолет описал широкий круг над океаном и начал заходить на Фару. Небо над побережьем очистилось, на всем Иберийском полуострове стояла великолепная погода.
Сидевший рядом с Анитой молодой португалец — они перекинулись парой слов во время полета — убрал книгу в небольшую спортивную сумку.
Анита придвинулась к иллюминатору, внимательно наблюдая за приближавшейся землей.
Сияющая охра, солнечная белизна домов, и до самого горизонта — синева, смешивающаяся с зеленью, припудренная серебром. Анита никогда прежде не была в Фару и не знала, почему из глубин памяти всплыли воспоминания о Лиссабоне.
Лиссабон, думала она, представляя себе исторический квартал этого города, серьезно пострадавший от пожара как раз накануне ее приезда летом… 1988-го. Да, именно тогда. Извилистые улочки с тенистыми портиками, рассеянные по всему городу, узенькие площади, зажатые между фасадами домов с висящим на балконах бельем, — все это способствовало быстрому распространению огня. Те дома, что не сгорели дотла, были украшены огромными черными фресками, написанными копотью.
На сей раз Аните было не до туристических красот. Она не сможет прогуляться ночью под мелодии фадо[1], доносящиеся из открытых окон домов, остывающих от дневной жары.
Удар шасси по бетону полосы, скрежет, запах керосина на трапе, формальности — все прошло очень быстро. Инспектор из Центрального комиссариата Фару приехал за Анитой в аэропорт, и через двадцать минут после приземления она входила в здание.
Капитан Жоашин да Кошта был невысоким полноватым человеком, с пышными усами и манерами, слишком грубыми для португальца. Быстро разделавшись с формальностями, он провел ее в свой кабинет и молча предложил жесткий расшатанный стул.
Сам он уселся в кресло по другую сторону стола и тяжело вздохнул, выражая вековую покорность судьбе.
— Кажется, вы немного говорите по-португальски?
— О, совсем чуть-чуть…
Капитан да Кошта мгновение смотрел на Аниту.
— Ладно. Мы постарались кое-что разузнать об этом англичанине, Стивене Тревисе.
Анита промолчала.
— Последний дом, в котором он жил, сдан одной немецкой паре. Он съехал около трех месяцев назад. Мы пока не знаем куда.
Анита переваривала информацию.
— У вас есть адрес этого дома? Инспектор снова молча взглянул на нее:
— Вам это ничего не даст. Наш инспектор расспрашивал немцев и сотрудников агентства по недвижимости. Тревис уже освободил дом к моменту заключения сделки. Новые жильцы въехали неделю спустя. Агентство никогда больше ничего не слышало о вашем англичанине.
Анита попыталась все проанализировать за несколько мгновений.
— Они действительно ничего не знают о том, куда он мог уехать?
Полицейский безнадежно махнул рукой. Этот жест означал одно: Тревис мог сейчас находиться где угодно, но уж никак не в Алгарве и, скорее всего, даже не в Португалии,
Анита наклонилась вперед:
— Послушайте, капитан, дайте мне адрес. Это единственная зацепка, с которой я могу начать.
Да Кошта снова вздохнул, всем своим видом выражая непонимание: и зачем это голландской полиции так нужен адрес бывшего английского моряка, живущего в Португалии? Он что-то черкнул на клочке бумаги.
— И еще… не хочу вас затруднять, но…
Анита замолчала, пытаясь привлечь внимание собеседника.
Тот вопросительно поднял бровь.
— …смогу ли я поговорить с тем инспектором, который опрашивал новых арендаторов и сотрудников агентства?
Капитан с трудом удержался от недовольного возгласа.
— С инспектором Оливейрой? Вы найдете его в четвертом отделе на втором этаже.
Анита поняла, что беседа окончена. Толстяк полицейский уже смотрел в окно, на сияющую синеву неба, сливавшегося с морем.
— Прекрасно. Благодарю вас за все, что вы сделали.
Секунду спустя она покинула кабинет капитана.
Переступая порог ресторана, Анита вознесла мысленную хвалу «мачизму» инспектора, пригласившего ее пообедать.
Антонио Оливейра из четвертого отдела оказался молодым любезным и очень опытным полицейским. Он терпеливо изложил ей все подробности своих бесед с агентом по недвижимости и с новым арендатором дома Тревиса, объяснив, что потом его отвлекли другие срочные дела. Его улыбка говорила: «Ты ведь хорошо знаешь, какая собачья жизнь у всех полицейских, что в Амстердаме, что в Фару!» Анита все поняла — она умела читать между строк.
— Конечно, думаю, работы хватает, даже здесь…
— Да нет, сейчас еще не сезон.
Потом они заговорили о росте числа карманных краж, угонов машин, о дилерах и прочих подонках, «высаживавшихся» каждое лето вместе с туристами. Анита в основном поддакивала.
Она объяснила Оливейре подробности своего расследования, выделив несколько деталей и рассказав о главных направлениях, которые разрабатывала полиция Амстердама.
Во взгляде молодого сыщика Анита читала подлинный интерес, осознавая одновременно, что ее фламандский шарм не оставил его равнодушным.
У нее было мало времени. Необходимо было найти англичанина за пару дней, и Анита решила пойти ва-банк. В этой гонке не помешает надежный союзник — человек, хорошо знающий местную специфику и свое дело и заинтересованный в результате чуть больше остальных.
Анита собралась броситься в атаку, но Оливейра ее опередил:
— Может, поужинаем и обсудим дело за тарелкой рыбы?
И вот уже молодой официант подводит их к столику у окна с видом на скалистую бухту, покрытую белой скатеркой.
