Пресс-конференция продолжалась минут десять, когда завибрировал пейджер. Я взглянул на маленький жидкокристаллический экран и увидел номер детектива Майерса. Я решил пока не отвечать и прицепил пейджер обратно на ремень.
Но уже через минуту он снова забеспокоился. На сей раз я набрал номер Майерса.
27
– Мы его нашли.
– Что?
Я не поверил своим ушам.
– Мы его нашли. Дугласа Бьюкенена.
Голос Майерса звучал уверенно и спокойно, хотя мне показалось, что он с трудом сохраняет самообладание.
– Где же?
– В округе Кэрролл – высоко в лесу.
– Какого черта он делает…
– Он мертв, доктор.
В коридор, где я разговаривал, долетал шум продолжающейся пресс-конференции. Я как можно крепче прижал телефон к правому уху, а левое заткнул пальцем.
– Что случилось?
– Не знаю. Но мы не сомневаемся, что это не самоубийство и не несчастный случай.
– Так Дуглас… тело… у вас?
– Нет.
– А откуда же вы тогда знаете, что это не несчастный случай?
– Да уж поверьте мне. Так что ваш друг находится всего в двадцати минутах езды на север. Конечно, этим делом теперь должен заниматься полицейский департамент Кэрролла, но мы готовы тесно сотрудничать. Вы к нам пришлете кого-нибудь из своих людей?
Я посмотрел туда, где вовсю кипели страсти. И Ферлах, и Тим, и все остальные казались настолько поглощенными общением с прессой, что я решил их не отвлекать.
– Все сейчас очень заняты. – Говоря это, я уже шел к выходу. – Через пять минут я приеду сам.
И вот мы с Майерсом уже едем по шоссе И-83 на север, в сельские глубины Мэриленда.
– Как они идентифицировали тело? – спросил я.
– Когда мы вчера разослали сообщения во все полицейские подразделения, то по факсу отправили и фотографию. И уж конечно, не забыли упомянуть, как это важно.
– Вы нас опережаете.
– Это наша работа. Как бы то ни было, ребята из Кэрролла позвонили нам с полчаса назад. Сказали, кто-то из фермеров вышел рано утром с собаками и наткнулся на могилу.
– Как он умер?
– Это еще предстоит выяснить. Похоже, ему здорово досталось.
– Почему вы так думаете?
– Тело изуродовано.
Мы свернули с главной дороги на одну из проселочных. Если бы цель нашей поездки не была столь мрачной, то смотреть по сторонам оказалось бы истинным удовольствием. Весна и лето выдались щедрыми на дожди, и сейчас кукуруза стояла уже выше пояса, сочная и ярко-зеленая. Солнце прогоняло с полей остатки утреннего тумана. Пейзаж выглядел на редкость живописно, вот только перед нами мигали сине-красные вертушки полицейских машин, да жара уже одолевала не на шутку.
– О Господи! – не выдержал Майерс, когда, открыв дверь машины, сразу оказался в пекле.
Мы стали на обочине, на краю кукурузного поля, ярдах в пятидесяти от уже царившей здесь сутолоки. Фургон коронера, разворачиваясь, примял на поле полукруглую площадку и остановился прямо под деревьями. Три другие машины, грузовик службы расследования преступлений и два грузовика полиции Кэрролла, стояли в одну линию на небольшом клочке травы между полем и линией деревьев. Несколько раз сверкнула бело-голубая вспышка фотокамеры. Буйная растительность поглощала звуки, и вокруг царила странная тишина.
К нам тут же подошел полицейский в форме. Майерс показал свою бляху, и она моментально возымела должное действие. Полицейский кивнул в сторону толстого человека, который сидел на корточках и разглядывал то, что лежало перед ним. Он был в рубашке, под мышками темнели большие потные круги. На левом боку висел пистолет.
Подойдя к кромке леса, Майерс окликнул его, назвав по имени: О'Лири. Человек встал и направился к нам. Как и у всех, кто находился в лесу, на лице его красовалась хирургическая маска.
– Детектив Майерс, – протянул он, снимая маску, – как идет борьба с отбросами общества?
– Я бы не стал так говорить о своем начальнике.
О'Лири рассмеялся:
– Черт возьми, но он ведь никогда меня не любил.
Майерс взглянул на меня и объяснил:
– О'Лири работал в балтиморской полиции. Ему там надоело, и он перешел сюда, подальше.
– Я перешел, чтобы не иметь дела вот с такими отвратительными вещами, – он махнул в сторону леса, – но спрятаться невозможно, верно?
– Тема для философского трактата, – заключил Майерс.
О'Лири взглянул на меня.
– Это новый стажер?
– Натаниель Маккормик из Центра контроля над заболеваниями, – представился я.
О'Лири был в перчатках, поэтому мы обошлись без рукопожатия.
– Доктор Натаниель Маккормик, – официальным тоном представил меня Майерс.
– Пит О'Лири. Детектив Пит О'Лири, – ответил толстяк. Он изобразил улыбку, однако она быстро растаяла. – Джон мне говорил, что именно вы всех нас так напугали. Сказал, что если не обнаружим вашего подопечного, то все дружно вымрем от чумы. Правда, так и сказал.
О'Лири хотел почесать лицо, но вовремя опомнился. Снял защитную перчатку, бросил ее на землю, а потом уже почесал щеку.
– Ну так детектив Майерс сказал, что вы его нашли, – ответил я.
– Вернее, то, что от него осталось. Боже милостивый, это просто отвратительно… давайте скажем так. Меня едва не вырвало. А со мной такого никогда не случается. – О'Лири безнадежно покачал головой. – Ну, ребята, берите маски и перчатки и пойдем посмотрим на вашего приятеля.
Мы с Майерсом подошли к открытому фургону коронера и взяли по комплекту защитного снаряжения. Надели перчатки и маски, и О'Лири повел нас в лес.
– Старайтесь идти прямо за мной, след в след, – попросил он. – Люди из службы расследования все утро здесь ползают, обнаружили несколько следов, притоптанную траву. Наверняка захотят найти что-нибудь еще.
Лишь шагнув под деревья, все моментально помрачнели. Ни шуток, ни разговоров. Деревья опоясывала яркая полицейская лента, отмечая границу дозволенного передвижения и огораживая площадь примерно в двадцать квадратных футов. Желтая линия тянулась еще куда-то в лес, но мои глаза уже почти ни на что не реагировали: я видел лишь то, что происходило непосредственно впереди. Два человека стояли по плечи в яме, защищенные всего лишь масками и перчатками.
– Тело там? – спросил я.
– Да, – коротко ответил О'Лири, не поворачиваясь.
– И они в яме вместе с ним?
Здесь полицейский взглянул на меня.
