Когда мы приблизились, передняя дверца машины с шипящим звуком распахнулась и нам изнутри улыбнулся Пелтон: фуражка водителя на его копне пшеничного цвета волос угнездилась совершенно неподобающим образом.
— Домой, миледи? — спросил он, играя роль с убедительностью деревянной марионетки, но Эмберли кивнула, проскальзывая на заднее сиденье, почти столь же широкое и мягкое, как то, которое мне пришлось занимать в безвременно почившем лимузине Киша.
— Домой, Пелтон. — Она взглянула на меня. — Вы все-таки меня сопроводите?
— Конечно же. — Я скрыл удивление с легкостью, выработанной долгой практикой, и неуклюже залез следом за нею. И пока дверца с шипением закрывалась за мной, уточнил: — Миледи?
Эмберли кивнула, в то время как Пелтон дал полную мощность на мотиваторы, и лоснящийся аппарат пришел в движение, развернулся вокруг собственной оси, одновременно поднимаясь на метр или около того над полом, и с легким гудением направился в сторону взрывозащитной двери.
— Я путешествую под именем высокородной леди Вейл, аристократки системы Критенвард. Это объясняет кучу народу, ошивающегося возле моих апартаментов.
Последняя фраза была произнесена протяжно, как принято у благородных, с выражением утомления и скуки.
Пелтон снова ухмыльнулся, очевидно оценив шутку.
— Это она о нас, — пояснил он на тот случай, если я не догадался, и снова вернул свое внимание к управлению машиной. — Ой, а этого-то я и не заметил!
Он дал чуть больше энергии на репульсоры, заставив нас перелететь через «Рино», который как раз появлялся из входного туннеля, причем между громоздкой бронированной машиной, нами и потолком туннеля оставалось едва ли по сантиметру зазора.[42]
— Мельком, прекрати выпендриваться перед комиссаром, — пожурила его Эмберли с милостивой укоризной в голосе.
— Прощения просим, мэм.
Мы вылетели из туннеля, будто ядро из ствола «Сотрясателя», и направились вверх, к небу, со скоростью, которая, несомненно, подвергла бы серьезному испытанию желудок Юргена, если бы он все еще находился при мне (мой, сказать по правде, тоже, если бы воздушная машина не была оборудована инерционными амортизаторами). Пока что, впрочем, поездка казалась весьма гладкой, так что мне оставалось лишь откинуться на спинку сиденья, готовясь насладиться ею в полной мере.
— Говорил после совещания с Лазуром, — небрежно сообщил я. Эмберли поглядела на меня с выражением холодной отстраненности, на ее лице не отразилось никаких чувств, однако было понятно, что это имя ей известно, хотя и совершенно безразлично. — Он интересовался, как ты поживаешь.
— И ты ответил? — таким же небрежным тоном спросила Эмберли.
Я покачал головой:
— Сказал, что на Гравалаксе, где мы встречались, ты выглядела неплохо.
К моему удивлению, в ответ на это она рассмеялась — столь же благозвучно, как и раньше.
— У тебя и правда талант к подобным вещам, не правда ли?
— Не уверен, — осторожно отозвался я. Эмберли знала меня лучше, чем кто-либо в Галактике, и заглядывала глубже, чем все остальные, под поверхность той маски, которой я обычно поворачивался к миру, но у меня все еще не было твердой уверенности в том, насколько же глубоко. — Зависит от того, о чем мы говорим.
— Дипломатия, направление других по ложному следу, увиливание. — Она вновь обернулась ко мне со счастливой улыбкой. — Ты знаешь все эти инквизиторские штучки.
— Ты больше знаешь об этом, — сказал я, и она снова рассмеялась:
— Вот видишь? Ровно то, о чем я и говорю.
— Кажется, тот техножрец полагал, что я разыскиваю кого-то по имени Метей, — сказал я, не позволяя ей перевести разговор в другое русло. — Отчего бы он мог так подумать?
— Потому что он знает, что его ищу я, и знает, что ты являешься моим соратником. Мы с Лазуром работаем над одним делом в некотором роде.
— В некотором? — уточнил я, глядя на огни Принципиа Монс, что мерцали теперь внизу и вокруг нас; ночь гудела жизнью, и мысль об алчущем рое, готовом спикировать на головы всех этих счастливых, не ведающих об опасности людей, весьма угнетала.
Эмберли кивнула:
— Механикус и Ордо Ксенос ведут общий проект. Он существует уже многие десятки лет и как раз около десяти лет назад, на Перлии, столкнулся с некоторыми затруднениями.
Она пристально взглянула на меня, и спустя мгновение внезапное, полное ужаса понимание прошило меня, будто очередь автоматического оружия.
— Долина Демонов, — только и выдавил я, и воспоминание о тайном храме Механикус, на который я наткнулся, когда уводил свою с мира по нитке набранную армию от смертельной опасности, всплыло в памяти — в первый раз за многие годы.
То место было выпотрошено, когда мы обнаружили его, все и вся были мертвы, кроме единственного выжившего боевого сервитора, который доставил мне несколько тревожных минут; но в тот момент я был слишком занят отражением атаки целой армии кровожадных орков, чтобы позволить себе должным образом поразмыслить над загадкой. Теперь же, впрочем, мне пришлось это сделать снова в свете новой и тревожной информации.
— Именно так, — ровно произнесла Эмберли, несомненно выжидая, до чего я смогу додуматься сам.
Я постарался припомнить как можно больше деталей и будто снова увидел, как рушится обширная дамба и вызванная таким образом нами приливная волна размывает долину внизу, одновременно увлекая осаждающую нас армию орков к столь желанному для нас финалу. Но то, что я видел своим глазами непосредственно перед атакой, было еще более ужасно.
— Там все были убиты, — медленно проговорил я. — Мы подумали сначала, что это сделали орки, но в целом повреждений было мало. Кто-то нанес чистый и хирургически точный удар. — Я припомнил еще кое-что: — К тому же накопители данных у вычислителей были вычищены и что-то взято из укрепленного хранилища. Было такое ощущение, что там использовали мелту.
— Это дело рук Метея, — объяснила Эмберли. Она наклонилась вперед и положила руку на плечо Пелтона. — Езжай видовым маршрутом, Мельком.
Хорошо понимая, что именно она имеет в виду, Пелтон изменил курс и принялся вольно кружить над дворцовыми садами, где губернатор, кажется, давал бал. Огни мерцали сквозь листву под нами, и элегантно одетые пары прогуливались рука об руку по освещенным дорожкам либо кружились на танцевальной площадке, которая покачивалась на воде в центре озера. Никто даже не взглянул вверх, когда мы пролетали над ними, очевидно приняв нас просто за припозднившихся гостей, если, конечно, вообще заметили наше присутствие.
— Сам, один? — спросил я, находя, что в это сложно поверить.
Эмберли покачала головой:
